Виктор Пронин - Ночь без любви. Повести

— Иди одевайся, — улыбнулся Анатолий. — Я буду в машине.

— Нас ждет машина? Ты был уверен, что я соглашусь?

— Я был уверен, что ты откажешься. А машина ждет меня.

— Ну хорошо. Я сейчас, — Таня поднялась и направилась к лестнице.

Таня и Анатолий расположились на заднем сиденье и словно растворились в темноте. Только изредка вспыхивающая сигарета Анатолия выдавала их присутствие. Некоторое время водитель ехал молча, на небольшой скорости, словно ожидая, что пассажиры что-то скажут, но, не дождавшись, сам подал голос.

— Куда едем-то?

— К Косте? — Анатолий, видимо, решил еще раз уточнить согласие Тани.

— Нет, — ответила она. — Сначала в больницу. В травматологию.

— Зачем? — отчужденно прозвучал вопрос Анатолия.

— Чтобы не наделать глупостей. Чтобы знать, что говорить, о чем говорить не надо, что принимать в расчет, а чем можно пренебречь. Чтобы все знать наверняка и поступать наверняка. Чтобы не предполагать и не строить догадки на пустом месте.

— Боже, боже! — простонал Анатолий. — А я-то, я, дурак старый, все думаю, что имею дело с простаками, учу жить, кривляюсь как идиот… А случилось что-то серьезное, и оказывается, что я и есть самый тупой, самый перепуганный…

— Тебе везло в жизни, — сказала Таня. — Тебе везло. А ты считал, что все достигнутое — результат твоих усилий, твоего таланта, настойчивости… Это не так, Толя. В институте работают друзья твоего отца, они и мне помогли поступить… Конечно, это твоя заслуга, но ведь ты обратился к ним… И в трест, куда тебя направили после института, ты пришел не чужим человеком… Ты еще не сталкивался с настоящими трудностями… А вот когда ты один, когда друзья, если они есть, могут только посочувствовать, а уж никак не помочь, когда можешь надеяться только на себя, а заложить можешь только свою голову…

— Хватит, Таня, — жестко сказал Анатолий. — Я тоже кое-что умею и кое-что делаю.

— Ты меня не понял. Ты прекрасный работник, отлично справляешься со своими обязанностями, у тебя есть и знания, и способности. Ты далеко пойдешь…

— Если не сяду!

— Да, если не сядешь. Скажи, многие твои однокашники занимают должности, сопоставимые с твоей?

— А знаешь… Пожалуй, никто.

— В группе ты был самый способный?

— Ну, так, наверно, сказать нельзя, но и не самый бездарный.

— Толя, пойми меня, я ни в чем не хочу тебя укорять. Ты поступил совершенно правильно, воспользовавшись теми шансами, которые дала тебе жизнь. Глупо было бы пренебрегать ими, становиться в позу… Но в то же время надо трезво смотреть на вещи, на самого себя, на свое положение. Вот и все.

— Ладно, учту. — Анатолий отвернулся к окну.

— Только не обижайся. Ты сам начал этот разговор, сам начал казнить себя за самоуверенность… Я только позволила себе согласиться с тобой, поддержать тебя в этих твоих словах, — улыбнулась Таня обезоруживающе, и Анатолий не мог сдержаться, чтобы не обнять ее в темноте.

— Ох ты и лукава, ох лукава…

— Приехали, — сказал водитель, останавливая машину. — Травматология.

— Я пойду узнаю, — сказал Анатолий, открывая дверцу.

— Сиди! — приказала Таня. — Тебе нельзя. И ты не сможешь.

— Это почему же?

— Потому.

— Неужели я так раскис?

— Маленько есть.

Таня вышла из машины, с силой бросила за собой дверцу, и этот звук прогремел вызывающе громко на всю безлюдную площадь перед больницей. Этим Таня хотела словно придать себе смелости. Она быстро пересекла освещенную часть площади и скрылась в подъезде. Подъезжали машины «скорой помощи», люди в белых халатах выводили, выносили пострадавших и скрывались в непривычно широких дверях. Иногда к машине подкатывали нечто вроде стола на маленьких колесиках, перегружали человека на эту коляску и вкатывали в здание. Анатолий убедился, что печальное происшествие, случившееся с ним, не единственное в эту ночь, жизнь продолжается.

— Что, знакомый сюда попал? — спросил таксист. — Родственник?

— Да, — неохотно ответил Анатолий. — Что-то в этом роде…

— Авария?

— Похоже на то.

— Серьезная?

— Серьезней не бывает.

— Музыка не помешает?

— Включай.

— Идет ваша дама. Что-то не торопится… Видно, неважные дела…

Таня медленно, какой-то странной, осторожной походкой приблизилась к машине. Анатолий предупредительно открыл дверцу, и она села рядом.

— Ну что? — спросил он. — Узнала что-нибудь?

— Его привезли еще живым…

— Ты хочешь сказать, что он…

— Да. Он умер уже здесь.