Эуджен Кирович - Дурная кровь

Медэксперт снял у трупа отпечатки пальцев и отослал их в соответствующие органы, но это ничего не дало. Результаты вскрытия показали, что смерть не была насильственной. Смерть наступила за двадцать четыре часа до обнаружения тела. Причина – передозировка из коктейля таблеток: антидепрессанты, соль лития, бензодиазепины. По словам коронера, тело покойного могло сойти за мобильную лабораторию по тестированию на наркотики.

Было ли это самоубийством? Трудно сказать наверняка, но вряд ли. Он уже много лет принимал таблетки, так что где-то в квартире должны были остаться рецепты, подписанные доктором, который мог сообщить дополнительную информацию о своем бывшем пациенте. Скорее всего, он напутал с дозами, или с рецептами, или и то и другое. Мог ли кто-то растворить таблетки в алкоголе так, чтобы он не заметил? Маловероятно. Такая доза кардинально изменит вкус любого напитка, а этот парень не употреблял алкоголь последние сорок восемь часов своей жизни, он не мог быть настолько пьян, чтобы не почувствовать эту разницу. На теле не было обнаружено следов насилия, ни царапин, ни маленьких кровоподтеков.

Спустя пять дней медэксперт отправил рапорт о смерти в Службу государственного администратора наследств округа Куинс. Эта организация временно распоряжалась имуществом умершего. И тут на сцену вышел их следователь. Но полиция продолжала заниматься этим делом.

Иногда процесс ликвидации или распродажи имущества может занять год, а то и больше. Причиной тому могут быть утерянные бумаги, племянник из Юты, который не отвечает на телефонные звонки, парочка кузин, которые не могут поделить старую машину.

По чистой случайности этим следователем оказался я, Джек Бертранд.

На тот момент в Службе государственного администратора наследств работали четыре следователя. Во-первых, я. Во-вторых, Ральф Мендоза – бывший полицейский лет под пятьдесят, высокий, грустный и разведенный. Третья – Линда Мартино, последние семнадцать лет она была мамой-домохозяйкой, но ее муж внезапно умер от инсульта и оставил ее без средств. И наконец, Алан Коул – парень лет двадцати, он работал у нас всего две недели, и я почти ничего о нем не знал, кроме того, что он из Миссури.

Во избежание возможных хищений следователи должны были работать парами, но Линда с новеньким уже были заняты каким-то расследованием, а Ральф взял отгулы, чтобы присутствовать на похоронах родственника где-то на севере штата.

В общем, я один отправился на автобусе в Джексон-Хайтс, а там, потратив какое-то время, отыскал управляющего – коротышку с сильным славянским акцентом. Он проводил меня на второй этаж, снял полицейские ленты с двери в квартиру, открыл дверь и ушел, но перед этим оставил ключи на кофейном столике.

Квартира была площадью семьсот квадратных футов, со складной кроватью и небольшой ванной комнатой. Чистое, достойное жилье для одинокого мужчины средних лет. Моя задача как следователя – обыскать квартиру на предмет наличных, драгоценных камней, золота, предметов искусства и других ценностей, которые следует сохранить, пока близкие родственники покойного не смогут законно прибрать все это к рукам.

Я знал, что детективы уже заглянули в каждую щель в поисках зацепки, но, кроме каких-то бумаг, не нашли ничего полезного для своего расследования, так что все вещи остались в квартире. Я открыл окно, какое-то время посидел на диване, прикидывая, с чего начать. Мог этот парень прятать у себя в квартире наличные или золото? Чтобы прятать свое добро под половицами, не обязательно быть богатым. Ребята с глубокими карманами держат свое добро в стенных сейфах или в банковских ячейках. Но у этого парня не было сейфа – значит, у него мог быть тайник.

Мебель в квартире была старой и разрозненной, парень явно покупал ее на гаражных распродажах или в магазинах подержанных вещей. На полу под кофейным столиком – кремовый ковер с бледно-коричневым пятном посередине. У окна – пять книжных полок с пятью десятками запылившихся книжек в бумажной обложке и стопкой старых журналов. Квартира пропахла табаком, но ни пепельниц, ни сигарет я не видел. Я встал и передвинул стол в угол, скатал ковер и положил его возле двери. С улицы доносился громкий женский смех.

Спустя час я сидел в кресле и разглядывал свою жалкую добычу. Эти собранные в кучку на полу вещи напоминали остатки исчезнувшей планеты. Винтажные золотые часы марки «Хэмильтон» на черном кожаном ремешке (в рабочем состоянии); двадцать одна старинная серебряная американская монета (никели, десятицентовики, четвертаки, пятидесятицентовики и доллары) в кисете из дубленой кожи; японская гравюра – пейзаж, вид сверху, в простой рамке; медальон «Христофор, моли Бога о нас!» на цепочке, серебряный или посеребренный, но без пробы; еще одни часы марки «Омега» в нерабочем состоянии; старая спортивная сумка дорогой марки «Гурка Марли Ходжсон» из кожи и парусины; складной карманный нож фирмы «Кейс ХХ»; зажигалка «Зиппо», пустая, без кремня, с золотым гербом Гавайев.