Джефф Зентнер - Дни прощаний

Мое поле зрение сузилось в лазерную точку.

– …этот трагический инцидент…

Я размышляю о том, что буду делать, когда они это скажут. Когда они скажут, что мне конец. Интересно, буду ли я плакать. Или кричать. Случится ли паническая атака. Или я просто вырублюсь.

– …не был результатом преступного поведения, и наш офис не будет предъявлять обвинения против четвертого выжившего несовершеннолетнего подростка, связанного…

Мама разражается рыданиями. Отец выдыхает и в слезах закрывает лицо ладонями. Я сижу молча и абсолютно неподвижно. Я не уверен, что расслышал правильно то, что сказали. Так бывает, когда полусонный смотришь телевизор и приходится обдумывать каждое предложение, чтобы убедиться, что это не приснилось.

– … Мы еще раз выражаем наши соболезнования семьям Эдвардса, Бауэра и Ллойда. Мы хотим использовать эту возможность, чтобы предупредить молодых людей об опасности переписки за рулем. Пусть это и не поднимается до уровня преступного поведения, но последствия этого, как мы видели, могут быть ужасающими. Наш офис продолжит…

Мама сгребает меня в объятия.

– О, спасибо, Господи, – все шепчет и шепчет она. Ее Миссисипи проявляется почти всегда в моменты сильного эмоционального напряжения. Отец обнимает меня с другой стороны. А я все никак не могу оторвать взгляда от телевизора.

Звонит мамин телефон.

– Алло? О, боже мой, да, вы не представляете. Да. Да, рядом, сейчас дам ему трубку. И огромное, огромное вам спасибо. Хорошо. Хорошо, до свидания.

Мама передает мне трубку.

– Мистер Кранц, – шепчет она.

– Алло?

– Карвер! Ну что? Похоже, ты можешь расслабиться, сынок.

– Эм… да… отлично. – Я пытаюсь копировать его энтузиазм.

– Я знал, что попытка обвинить тебя была притянута за уши. Они приняли правильное решение.

– Ага.

– Все же опасность миновала не вполне. Окружной прокурор еще может передумать, так что не рассказывай никому об аварии. И еще. Эдвардс может подать гражданский иск, чтобы получить денежную компенсацию. И процесс ему будет проще выиграть без оправдательного приговора. В любом случае мне пора. Клиент ждет. Поздравляю. И береги себя, хорошо?

– Хорошо.

Я кладу трубку и делаю глубокий вдох. У меня нет сил. Я хочу побыть один.

– Мне нужно прилечь, – говорю я.

– Хорошо, дорогой, – соглашается мама, снова меня обнимая. – Я пойду куплю курицу гриль из «Hattie B’s», и отпразднуем.

В другой жизни только одна эта новость превратила бы вечер в праздник.

Я ухожу в свою комнату, падаю на кровать и смотрю в потолок. И плачу до тех пор, пока слезы не попадают в уши, приглушая звуки, будто я под водой.

Не имею понятия, почему я плачу. Наверное, я счастлив, но не уверен. Счастье не было бы связано со всем этим. Наверное, это облегчение, но одновременно и странное разочарование. Будто я уже несколько дней привязан к столбу, веревки натирают кожу на запястьях и лодыжках, язык потрескался и опух от жажды. И подходит человек в черном капюшоне с факелом, чтобы разжечь дрова подо мной, но оставляет горящий факел на земле, разворачивается и уходит. А я все еще привязан к столбу.

Телефон вибрирует в моем кармане.

Джесмин! Она увидела новости. Она звонит поздравить меня, сказать мне, что если окружной прокурор не собирается меня наказывать, то не собирается и она.

Это незнакомый номер. Репортер? Полиция дала ему мой номер, пока телефон был у них?

– Алло?

– Карвер Бриггс? – спрашивает решительный холодный женский голос на другом конце.

В эти дни я действительно ненавижу, когда люди по телефону называют мое имя и фамилию. Я встаю и начинаю ходить туда-сюда.

– Да, это он… я.

– Пожалуйста, не вешайте трубку, соединяю с судьей Фредериком Эдвардсом.

И она пропадает еще до того, как я успеваю сказать: «Н ет, пожалуйста, нет! Кто угодно, только не он».

Я присаживаюсь, мои ноги превратились в щупальца осьминога.

Я слышу, как на другом конце линии поднимают трубку, и долгий вздох.

– Ты знаешь, как я получил этот номер? – Голос судьи Эдвардса кажется высеченным из гранита.

– Эм… Нет, сэр. Ваша честь. Не знаю. – Мой голос напряженно звенит, как перетянутая гитарная струна. И я знаю, что он звучит виновато.

– Угадай. – Это не предложение. Команда.

У меня в горле словно кость застревает.

– От полиции?

– После гибели Тергуда полиция передала все его личные вещи мне. Среди них и его телефон. Чтобы узнать твой номер, достаточно было взглянуть на последний номер, с которым связывался мой сын перед смертью.