Олег Финько - Живой смерти не ищет [Роман]

— А что он мне сделает? — ухмыльнулся Вахрамеев. — Я вольнонаемный, в энкэвэдэ не состою, мне можно и пенделя тебе дать, чтобы ты в следующий раз сам кричал, что к бандитам не имеешь отношения. Опозорил меня перед товарищами…

И снова опергруппа шагала по таежным тропам. Возбуждение у бойцов спало, и на смену ему пришло чувство едва уловимого раздражения, неудовлетворенности. Ведь надо же такому случиться! Казалось, что уже и местонахождение бандитов раскрыли, и даже первых «языков» поймали, ан нет, на колу мочала, начинай сначала. И уже все шагавшие по тайге понимали, насколько они отличаются от настоящего воинского подразделения НКВД, которое, конечно же, не допустило бы такой промашки. А тут еще и сам капитан Молодцов способствовал общему упадку настроения и деморализации, всячески ругая районные организации, которые, по его мнению, не удосужились подобрать ему в группу народ поопытнее.

Часов в пять вечера устроили очередной привал. Вначале расположились метрах в десяти от тропы, составив здесь ружья в походный козел, но потом непоседливый Вахрамеев нашел поблизости, в пятнадцати метрах, уютный и сухой олбут — травянистую котловинку, образовавшуюся на месте спущенного озерца. Разморившиеся преследователи не удосужились даже забрать с собой вещички — перебрались туда, оставив на старом месте караульного.

— Золотые места, — огляделся вокруг Вахрамеев, — несколько таких олбутов, да побольше размером, и любой план по сенокосу можно было бы выполнить, как думаете, товарищ капитан?

Молодцов, далекий от сельских забот, не поддерживал разговора, молча растянувшись на густой траве.

— Сейчас сенокосов в тайге немало, — поддакнул Вахрамееву Белохвостов, — беда только в том, что косить некому. Как война началась, так мужиков в тайге в два раза меньше стало. А забот прибавилось: золото мой, руду давай, людей корми, подкрепление в армию отправляй. Тяжелое время. Мне иной раз завидуют, хорошо, мол, устроился, сидишь себе в конторе, только распоряжения отдаешь. А меня, поверьте, тоска берет. Разве все, что нужно, успеешь выполнить за двадцать четыре часа. Вот сейчас я по тайге за бандой гоняюсь, а ведь мое дело никто за меня не сделает. Вот и будут копиться старые и новые бумаги, и каждая срочная, каждую давай-давай.

— Так ты, Белохвостов, в армию просился бы, — посоветовал Вахрамеев. — Там только одна забота — бей немца да себя подстрелить не позволяй. Или после сытой жизни в конторе уже и не захочется в окоп?

— Ну вот, и ты забубнил о сытой жизни. Хотя какой сытой она может сейчас быть? Подумай своей головушкой. В армию я уже несколько раз просился. Пока врачи разрешения не дают из-за астмы. В Покровске, болтают, старичок живет, травками промышляет, иглоукалывание знает. Вот он мою болезнь может излечить. К осени попрошу у председателя райисполкома недельку, поеду к нему за здоровьем, а там и в армию начну собираться. Но, с другой стороны, ты, Вахрамеев, на нашу опергруппу посмотри, тут или хворые, или престарелые. Кто же с прииска подобру здорового старателя отпустит? Ему и на промывке дел хватит. На местах надеются на работников НКВД, на их опыт, хватку.

Они лежали на склоне олбы и, пощипывая травинки, равнодушно глядели в сторону стежки и дальше на сопку, покрытую густым лиственным лесом. Было покойно, тихо, даже ветерок замер.

— Гляди вперед! — толкнул локтем соседа Вахрамеев. — Да тише ты! Раз… два… три… — шептал он, — с десяток будет, а?

С укутанного густым зеленым подлеском залавка — небольшой высокой террасы на склоне сопки — в сторону тропы тихо скользили всадники, ведя на поводу запасных лошадей, нагруженных мешками.

— Наблюдай за ними, в случае чего свистнешь, а я к капитану, он начальник, пускай меры принимает. — И Вахрамеев тихо отполз вниз, где на солнышке нежился Молодцов.

— Товарищ капитан, банда вдет! — тихим голосом доложил он.

— Какая там банда? — умиротворенно потянулся вздремнувший Молодцов. — Опять с панталыку народ сбиваешь? Вот же неугомонный ты какой, Вахрамеев. Придется тебя откомандировать из отряда к чертовой матери.

— Тс-с-с! Не кричите, они рядышком, метрах в пятидесяти отсюда, а может быть, уже и ближе подъехали. Не сомневайтесь, на этот раз я не ошибаюсь. Только вы не высовывайтесь особенно, заметят, — шептал он вслед капитану, вмиг забывшему о дреме.

Молодцов, добравшись до края котловины, осторожно выглянул. И тут же у него исчезли последние сомнения. На стежку, в ту сторону, куда должны были идти они сами, выезжал последний всадник. То, что это воистину бандиты, было понятно сразу. Хорошо вооружены, а последние прямо-таки с армейской выправкой. Вон вроде и Гошка, а тот очкарик похож на Сан Саныча. Положение у капитана Молодцова было — не позавидуешь: оружие внизу, рядом с тропинкой, там же, где-то в кустах, и часовой, а вся его гвардия усталых, вспомнивших о болезнях и возрасте людей сидит в крохотном травяном оазисе и теперь уже не посмеет даже носа показать.