Олег Финько - Живой смерти не ищет [Роман]

— За что же, если сами поняли, какая она? Нелогично вы говорите.

— Работая в наших органах, вы обязаны помнить: имя офицера не должно быть связано ни с какими скандалами. Поэтому наша логика — это незапятнанная, безупречная честь работника НКВД. Вам все понятно?

— Тогда, товарищ подполковник, переведите меня в другой отдел, хоть в хозо, чтобы я мог приходить домой сразу же после окончания работы. Глядишь, жена и успокоится.

— Плохо знаете женщин, Богачук, — усмехнулся подполковник, — судя по всему, она вас любит, ревнует, а в сочетании с ее неокрепшим, взбалмошным характером получается такой букет, с которым нелегко справиться даже в том случае, если вы будете сидеть возле нее по двадцать четыре часа в сутки. Переводить вас мы никуда не станем, работник вы способный, энергичный, кто же от хороших сотрудников отказывается? Так что наводите в семье порядок иным способом. Попробуйте выделить немного времени для кино, для спектакля или концерта.

Виктор попытался поговорить с женой, объяснил, что из-за подобных скандалов его могут уволить из органов. Царапаться больше не стала, но истерики участились, и Виктор бегал через квартал за знакомым врачом, который терпеливо выслушивал его, собирал чемоданчик и, досыпая на ходу, шел выручать его Зинулю.

Укольчик — глядишь, она и пришла в норму.

Однажды после очередного бурного объяснения доктор попросил хозяина проводить его.

— Послушай, Виктор, ты когда-нибудь станешь мужиком или нет? Она тебя за нос водит. Я ей сейчас глюкозу сделал, ты понял? Ей мой укол как мертвому припарки, а она после него ожила, успокоилась. Ведь притворяется! Имей совесть, Виктор, не дергай ты меня, ради бога, я ведь за день устаю не меньше тебя, думаешь, госпиталь — это курорт, что ли? Ты пойми меня правильно, если случится что-то действительно серьезное, так я в любой момент…

Когда недельки через полторы жена вновь грохнулась на пол без чувств, Виктор сел в кресло, взял книгу и, едва сдерживаясь, ругая себя в душе за жестокость, сделал вид, что читает. Зина подождала немного, встала и ушла на кухню плакать. Выходит, доктор был прав…

Виктор чувствовал, что Зинаида, несмотря на все свои выходки, грубость и истерики, действительно любит его. Только любовь эта в ту пору была какой-то болезненной, едкой, отчего жизнь его становилась тусклой и невеселой. С годами жена успокаивалась, становилась ровнее. Приспособилась и свободное время проводить без него. На праздники Зинаида становилась душой любой компании, и он мог часами с любовью и восторгом наблюдать за ней, но возвращались домой — и доверительного взаимопонимания по-прежнему не было. Может быть, виной тому был и его характер, прямой, бескомпромиссный, негибкий, что нередко мешало и его продвижению по службе. Ровесники выросли до начальников отделов, а Василий Скирдин, с которым в двадцать первом году они работали следователями секретного отделения Якутской губчека, стал уже заместителем наркома их автономной республики. И вот только он все еще ходит в капитанах и не может прыгнуть выше оперуполномоченного. Впрочем, он понимает руководство и нисколько на него не в обиде. Как такому человеку доверить коллектив, если он с собственной женой никак не справится? Да и на работе, в то время как умный капитан Молодцов пожирает глазами начальство и чуть ли не бегом мчится выполнять поручения, он — Богачук — может и поспорить, и неуместный вопрос задать.

В половине шестого утра Зинаида разбудила его:

— Витя, вставай, опоздаешь.

— А чего же будильник не звонил? Я вроде бы его поставил.

— Звонил, еще как звонил, что и Митюшка проснулся было. На кухне картошка горячая, я кастрюлю в одеяло закутала, а чайник на примусе, только вскипел. Потихонечку выходи, не буди уж нас. Когда тебя ждать домой?

— Не знаю, Зина, но думаю, что за неделю-две управимся. Если задержусь, зарплату за меня сама получи, я доверенность в финхозчасти оставил.

— Ты бы письмо домой написал, а? Напиши, как дела, как чувствуешь себя. А то ведь никогда не знаю, где ты, что с тобой, когда вернешься. Вон Райка Молодцова от своего хоть раз в неделю, но обязательно получит письмо, а от тебя не дождешься. Невнимательный ты, Витя, только о работе и думаешь.

— Ну полно, полно жаловаться, Зина, я же не знал, что нужно написать. Вот сказала, теперь я запомню. Будет тебе письмо.

В дверь громко постучали.

— Приятель твой, Семка Жарких, видно, явился, по стуку определить можно. Весь дом перебудит, шальной мужик.