Олег Финько - Живой смерти не ищет [Роман]

— Вот если бы была, станичники, на свете высшая справедливость, — мечтательно сказал Семеныч, — так вот эта быстрая шумная лайба остановилась бы поблизости от нас, а моторист с пассажирами изволили бы пообедать на свежем воздухе, полюбоваться красотами природы.

— Правильно, — поддержал Ефим Брюхатов, — мы бы их по башке и в омут, а с обедом бы и сами справились.

— Ты, конечно, Ефим, прав, — улыбнулся Сан Саныч, — от обеда бы мы не отказались, но главное, как я понимаю нашего предводителя, — воспользоваться транспортом.

— У тебя, Ефим, как в том анекдоте получается, — вмешался Гошка, — про бабника и хулигана. Сидят они как-то на бережку. Вечер, гнуса нет, ветерок, рядом кусты багульника. Бабник говорит: «Сейчас бы в эти кусты да с бабенкой молодой, красивой». А шпаненок вскочил, разъяренный, и кричит: «И по морде ее, и по морде ее!»

— А ты сам по морде получить не хочешь? — не понял юмора Ефим. — Так за мной не заржавеет.

— Захлопни пасть, пока сам не схлопотал, я тебе не такой сазан, как Афонька.

— Станичники, станичники, — забеспокоился Сан Саныч, — вы чего ж это оба, как огонь с соломой, никак рядом находиться не можете.

— А ты им, Сан Саныч, не мешай, — одернул Семеныч, — пусть, если хотят, выясняют отношения, — и он подмигнул ротмистру, — я сейчас, как древний римлянин, хлеба и зрелищ хочу.

— Пока я среди вас, такого не будет, — непривычно резко возразил Сан Саныч, — вот уйдем за Камень, на восток от Яблонового хребта, там хоть дуэли устраивайте; понадобится, могу и секундантом послужить. А здесь каждая наша ссора — шаг в лапы красным. Мне, конечно, Ефим друг, люблю его, но и Гошка уже как родной стал. Не серчай, Гоша, стоит ли обижаться друг на друга из-за мелочей? Если мы еще разок в переделку попадем, так и я разучусь юмор понимать. Ты лучше, Гоша, подумай, как дальше жить будем. Сегодня-завтра еще протянем, а потом связи нужно искать. Нам бы еще толкового пособника найти, который отовариться сумел бы, хатку бы подыскал, чтобы мы отсиделись.

— Я вам нашел Семена, так что вы про него наговорили? Продал, дескать, вас с молотка? А он с вашей же помощью жизни лишился. Парню цены не было. Жалко как своего.

— Извини, Гоша, — не стерпел обиды Сан Саныч, — но я его ни в чем не обвинял. Был грех, подумал о нем нехорошо, но это длилось только мгновение, пока не увидел, что укокошили нашего сержанта. А ты еще человечка найди, Гоша. Сам ведь хвалился, что тебя здесь каждое деревце знает.

— Полуглиссер уже сегодня в Усть-Аллахе будет, — завистливо сказал Семеныч, — а нам не меньше двух дней туда топать. Эх, сюда бы сейчас моего арабского жеребца.

— Кто же вам велел его в зимовьюшке оставлять, — укорил атамана Ефим. — Я ведь говорил: в нынешней России табуны в частном пользовании держать не позволяют, отберут все у охотника. Так и вышло. Теперь ищи-свищи: ни охотника нет, ни лошадей. Хорошо еще, что оружие никому не доверили, закопать догадались.

— Не переживай, Ефимушка, — послышался мягкий, вкрадчивый голос Сан Саныча, — в то время нам лошади мешали, не мог же ты в Якутск верхом на белом коне въехать, не те нынче времена. Так что скажешь, Гоша, — повернулся он, — припомнил стоящего человечка?

— Нужно к Усть-Аллаху торопиться, Сан Саныч. Конечно, мудрее бы всего сейчас в тайгу уйти и там переждать погоню, но в таких случаях не голова, а брюхо командует. Есть у меня одна мыслишка, Сан Саныч, я пока еще помозгую, а потом расскажу вам.

А полуглиссер с майором Квасовым на борту, не снижая скорости, мчался по широкой просторной реке к Усть-Аллаху, и Дмитрий Данилович ломал голову над тем, с чего начать такой нелегкий разговор с Раисой Шишкиной, дети которой уже никогда не увидят отца, как пережить ее крики и вопли и осторожно, не перегибая до надругательства над горем и правом оплакать близкого человека, попытаться пробудить в ней чувство гражданского самосознания.

Через несколько часов он был уже в поселке. Не скрываясь, отправился к дому участкового уполномоченного. Калитка была заперта, и ему пришлось изрядно поколотить в нее сапогом.

— Кто это еще расшумелся! — послышался рассерженный голос. — Потише нельзя? — Калитка отворилась. — Товарищ майор, так это вы! Чего же без предупреждения, как снег на голову.

— Если бы я тебя предупредил, так ты бы сейчас сидел за чернильницей и изображал для меня делового человека, а так мне все понятно: спишь днем, значит, недавно вернулся с маршрутной разведки, а может быть, и в опергруппе на пикете был. Верно?