Татьяна Василевская - Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает

— Захлопни пасть, гнида! — рявкнул Северцев.

— Умоляю, развяжите руки… Боль… Не могу терпеть… Прошу! — умоляюще, чуть не рыдая закричал тот.

Северцев туго затянул ремень и наклонился к корчащемуся от боли, подвывающему и скрипящему зубами пленнику.

— Скажи спасибо, что ты вообще еще жив. Не заткнешься, я это быстро исправлю, — угрожающе сказал он. Человек закусил губу и замолчал.

Северцев вернулся к Прохорову и встал напротив, насмешливо улыбаясь. Следователь чувствовал себя жалким и беспомощным, лежа в ногах у возвышающегося над ним, кажущегося из такого положения гигантом, Северцева. Он попытался подняться, но комната начала быстро вращаться и он едва не лишился сознания.

— Не дергайся мент. Лежи, — сказал Северцев. Он сунул руку за пазуху кожаной куртки. В этот миг Прохоров подумал, что сейчас этот, в сущности, тоже самый настоящий бандит достанет пистолет. Но нет, это было не оружие.

— Держи мент, дарю, — в темных глазах плясали озорные и в то же время пугающие огоньки.

На пол рядом со следователем упала книга. Небольшая, чуть больше обычного формата. В коричневом кожаном переплете, на обложке была наклеена цветная репродукция какой-то картины. Название, тесненное золотыми буквами, было, скорее всего, на немецком, а может на латышском.

Прохоров облизал пересохшие губы. Ему становилось все хуже. Нужен был врач. И полиция, забрать преступника. Пойманного, как ни прискорбно это признать, не им, а другим преступником, который, фактически, спас его жизнь. С огромным трудом Прохоров достал телефон, показавшийся ему страшно тяжелым. Пытаясь сосредоточиться, что нужно сделать, что бы позвонить, следователь уставился в экран мутным взглядом. Он заметил, что темная фигура, стоявшая рядом с ним, наклонилась.

— Придется тебе потерпеть, — почти весело сказал Северцев, вырвав из дрожащих пальцев раненого мобильный. — Авось не помрешь.

Сунув телефон в карман, он пошел к двери. Прохоров прикрыл глаза.

— Почему дом называется «У скалы»? — еле ворочая языком, спросил он.

Северцев остановился и повернулся к нему.

— В передаче, называлась, вроде, «Лучшие дома мира» случайно увидел дом, построенный прямо у скалы, — весело сказал он. Надо же мент помирает, а все вопросы задает. Какой эти следователи народ любопытный, просто ужас. — Он так и назывался «Дом у скалы». Мне понравился. Захотел такой же дом. Правда скалы не хватает, — засмеялся Северцев. А потом сказал уже без тени веселости, твердо и холодно: — Я привык, что если мне, что-то нравится, то я это получаю.

— Ну, наверное, не всегда. Правда? Невозможно получить все, что хочешь, — чуть слышно сказал Прохоров.

Северцев пристально посмотрел на него и ухмыльнулся.

— Верно, — сказал он и вышел из кабинета.

Спустившись на первый этаж, он заглянул в гостиную. Возле стены, рядом с камином стояла елка. Шары поблескивали и таинственно мерцали в тусклом свете луны, падающем из огромных окон. Подойдя к елке, Северцев провел рукой по колючим иглам. В воздухе пахло хвоей. Северцев не любил Новый год. Никогда не наряжал елку. А сейчас даже немного пожалел об этом. Красиво. Он улыбнулся. Достав из кармана небольшую коробочку, он поставил ее под елкой. «С Новым годом…»

Дойдя до фермы, он позвонил в службу спасения. Закончив разговор, он бросил телефон в снег и пошел к машине, укрытой от посторонних глаз в полуразвалившемся сарае.

Боря Бобров включил диктофон.

— Двадцать девятое декабря. Допрос начат в одиннадцать часов семнадцать минут.

Допрос проводят: следователь Бобров Борис Александрович и следователь Синицын Александр Валентинович.

— Назовите полностью свое имя.

— Рутков Владислав Андреевич, — безжизненным голосом ответил обвиняемый.

— Назовите дату и место рождения.

— 24 октября 1992 года.

— Вы подозреваетесь в совершении двух убийств, в соучастии совершения еще одного убийства, покушении на убийство сотрудника следственного одела прокуратуры, незаконном проникновении, преступном сговоре…

— Я хочу все рассказать, — все также равнодушно сказал подследственный.

— Хорошо. Если у нас будут возникать вопросы в ходе Вашего признания, мы их зададим. Вы ведь хотите сделать признание, я Вас правильно понял?

— Да.

— Прошу. Все, что Вы скажете, будет записано.

— Да, я понимаю, — сидящий напротив следователей облизал пересохшие губы. — Вся эта история началась три месяца назад.