Татьяна Василевская - Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает

— Позови ко мне нашего великого переговорщика, срочно, — приказал Прохоров.

— Звони своей приятельнице из латвийской полиции. Нужно еще кое-что узнать, — сказал Прохоров, явившемуся через пару минут Боброву.

— Честно говоря, я подозреваю, что она прекрасно понимает русский, — ухмыльнулся Боря. — Просто из вредности делает вид…

— Да хоть на эфиопском, пусть разговаривает, лишь бы информацию сообщила, — буркнул Прохоров. Не время было обижаться за нежелание общаться на «великом и могучем». — Звони Казанова-международник.

«Почирикав», с явно обрадованной очередным звонком обаятельного русского, латышской полицейской, Бобров получил всю необходимую информацию.

Накануне того дня, когда произошла авария на дороге в пригороде Риги, в самой столице было совершено ограбление и убийство. В своем доме был убит ювелир, работавший над огранкой партии бриллиантов, принадлежавших какому-то богачу, имя которого латышка не пожелала открыть даже очаровавшему ее Боре. И не просто каких-нибудь там бриллиантов, а крупных и очень-очень дорогих. Преступников не нашли, камни, естественно, тоже. Латвийская коллега неприминула напомнить, что если у российской полиции появится какая-то информация по этому делу, то камушки латвийские и российские коллеги, сразу должны поставить, обо всем, что удастся узнать, латвийскую сторону в известность.

Еще Бобров, по указанию Прохорова, попросил прислать заключение о смерти российского гражданина и отчеты, составленные на месте аварии и полицией и медиками. Естественно заверив, что со своей стороны он и его коллеги приложат все силы и будут сообщать любую информацию, касающуюся бриллиантов, если таковая появится.

— Еще пару раз побеседуешь, и придется тебе на ней жениться, — ухмыльнулся Прохоров. — А баба не промах. То нам ничего говорить не хотели, а как у них свой интерес появился, так сразу вспомнили, что мы коллеги и, что обязаны их в курсе дела держать, капиталисты несчастные.

Спустя полчаса пришло свидетельство о смерти, полицейский протокол и отчет медиков со скорой. Когда с помощью очередной хитроумной программы полученные документы были переведены на русский, Прохоров отправился в лабораторию.

— Иван, сегодня не получилось закончить… — развел руками Таладзе. Но Прохоров, даже не обратив внимания на слова грузина, протянул ему принесенные бумажки.

— Вахтанг, это крайне важно. Посмотри. Что ты можешь сказать?

Таладзе пробежал документы.

— Человек умер. Что ты хочешь услышать? — немного удивленно спросил он.

— Получивший, такие травмы мог выжить? — Спросил Прохоров.

Таладзе пожал плечами.

— Теоретически мог. Но не выжил. Организм не выдержал. У него легкие перестали работать. Асфиксия.

— А такое может быть в результате аварии?

— Конечно. Получил серьезные травмы. Организм не справился с нагрузкой.

— А ему могли помочь умереть? К примеру, могли задушить, так, чтобы никто не догадался?

Завлабораторией внимательно посмотрел на следователя.

— Если он, был совсем слаб или без сознания, то да. Довольно легко можно было просто не давать доступа кислорода. Он бы даже не сопротивлялся. И все выглядело бы естественно. Но, точно также, смерть могла быть и в самом деле естественной. Не везде присутствует злой умысел, — улыбнулся грузин.

— Спасибо, Вахтанг! — поблагодарил Прохоров, уже направляясь к двери.

— Да не за, что, — крикнул Таладзе. — Рад, что ты сегодня с бумажками, без самого трупа.

Прохоров был уверен, что находится на верном пути. Он не знал всех подробностей, но картина, практически сложилась. Он достал мобильный и набрал номер.

— Ольга Сергеевна, здравствуйте.

— Здравствуйте, — довольно холодно поздоровалась она.

— Мне бы хотелось с Вами поговорить. Мы можем встретиться?

— Нет. Я сегодня уезжаю. Вернусь после праздников.

Прохоров помолчал.

— Надеюсь, я могу уехать? — как показалось следователю, насмешливо спросила собеседница.

— Разумеется. Отдыхать с детьми едете?

Она немного помолчала. Очевидно, справляясь с желанием ответить, что это не его дело. Ну, что ж. Прохоров ее не винил. Имеет право злиться. Она не обязана быть снисходительной из-за того, что это его работа, задавать неприятные вопросы и выводить людей из себя.

— Да, — наконец сказала она. — Отдыхать с детьми. Так, о чем Вы хотели поговорить? Можете спросить сейчас, мы же все равно разговариваем.

— Да, собственно ни о чем, — странно бодрым голосом сказал следователь. — Ничего важного. Извините, что побеспокоил. Хороших праздников, хорошо отдохнуть.