Антон Леонтьев - Алхимия иллюзий

Точнее, в смерть…

Вика набрала номер Виталика — она знала, что в это время, с учетом наступивших выходных, тот не спал, а заполнял свое время разнообразным досугом.

Главное, что Виталик, с которым она говорила прошлым утром (а чувство было такое, как будто в прошлом тысячелетии! ), в Москве — никуда не укатил, слава богу, потому что был приглашен сегодня вечером к ней на ужин, иначе…

Иначе бы ей пришлось волей-неволей убить Сашу.

Виталик не брал трубку, поэтому Вика сбросила ему сообщение:

«Проблемы в семье. Срочно, ПРОСТО СРОЧНО, нужна твоя помощь. Отзовись!»

И поставила три ряда разнообразных рожиц.

А затем отправилась в душ, понимая, что когда Виталик рано или поздно объявится, то она заглянет к нему и…

И убьет своего лучшего друга и нареченного брата.

— Детка, ну что у тебя такого срочного в такую рань? — отчаянно зевая, спросил Виталик, открывая Вике дверь своего пентхауса в одном из столичных небоскребов: крайне успешный и крайне богатый пластический хирург и владелец сети клиник красоты, он мог позволить себе подобное место обитания.

Виталик был абсолютно наг, только поверх мускулистого тела, которому он уделял повышенное внимание (в особенности после того, как разменял четвертый десяток), был накинут лазоревый с желтыми и белыми нарциссами шелковый халат.

Вика прошла в лишенные стен апартаменты-лофт, исполненные в стиле Нью-Йорка начала двадцатого века, и увидела на огромной, застеленной черным шелковым бельем кровати чье-то натренированное тело.

Виталик был — естественно — не один.

Вика, заявившись к нему утром в половине десятого, так и не дождавшись ответа на свое смс (и с каждой минутой накручивая себя все сильнее и сильнее), сумела убедить охранника, к счастью, знавшего ее, позвонить Виталику и сообщить, что к нему гости.

Точнее, гостья — та самая, которая желает убить его. Но об этом охранник, конечно, не сообщил, так как знать просто не мог.

— Ты не один? — сипло спросила Вика.

А Виталик, запахивая халат (Вики он абсолютно не стеснялся, в подробностях информируя ее о сложностях своей, как водится, крайне запутанной личной жизни) и по-прежнему отчаянно зевая, произнес:

— Ну да. Это та самая «звезда», о которой я тебе говорил. Ну, знаешь, тот смазливый актерчик, что в очередном сериале играет крутого пацана, который попадает в тюрьму и…

Вика уселась на высокий табурет около барной стойки и, положив около себя сумочку, в которой лежал нож для колки льда , захваченный ею на собственной кухне, оборвала ненужные излияния Виталика:

— А ты его можешь за дверь выставить?

Виталик, никак не в состоянии справиться с зевотой, проговорил:

— Вообще-то мы только в начале седьмого легли, ведь до этого…

Вика закричала:

— Виталий, избавь меня от ненужных подробностей! Просто выстави его за дверь, и все! Ну же!

Виталик, не задавая лишних вопросов, так и сделал, в течение десяти минут вытолкав взашей ничего не понимающую сериальную звезду, парень, заметив в лофте своего любовника незнакомую сумрачную даму, моментально собрал свои разбросанные вещи и был таков.

— Вот, забыл, — держа в руке чужие, морковного колера, дизайнерские трусы, произнес Виталик, присаживаясь на табурет рядом с Викой. А потом со вздохом спросил: — Так все запущено, Викушенька?

Вика зарыдала, а Виталик, едва не подав ей в качестве платка чужие трусы, швырнул их в угол и отправился к сверкавшему хромом огромному кофейному аппарату, занимавшему едва ли не всю стену кухни.

Через десять минут, попивая божественный эспрессо и уничтожая итальянские сухарики с миндалем, Вика сосредоточенно думала о покоившемся в недрах ее сумочки ноже.

Ноже для колки льда. Ведь именно при помощи такого ножа героиня Шэрон Стоун в «Основном инстинкте» уничтожала своих ни о чем не подозревающих незадачливых любовников.

После того, как бурно с ними совокуплялась.

У Вики же все будет просто и четко.

И без оргий.

Вика, слушая стрекот Виталика, еле слышно вздохнула — нет, в этом отношении на Виталика полагаться было нельзя.

Завершив на полуслове какую-то уморительную и абсолютно конфиденциальную историю о сексуальных похождениях женатого сына одного крайне значительного лица, спутавшегося с одним из его приятелей, Виталик, снова зевнув, спросил:

— Ладно, мать моя, что случилось?

Вика схватилась за чашку эспрессо, как будто это могло дать ей сил. И поняла, что та пуста. И снова подумала о том, что в сумочке лежит нож для колки льда. Который она на полном серьезе притащила, чтобы убить Виталика.