Николас Фрилинг - Сфера влияния (сборник)

— Индокитай?

— Алжир, — усмехнулся человек, словно это было необыкновенно смешно. — Осколки гранаты.

— Вам просто повезло, что глаза уцелели.

— Очень-очень повезло. Горячего вина, как вы думаете?

— Теперь я понимаю, — сказал Ван дер Вальк, вешая пальто, — почему один добрый друг предупреждал меня, что я вляпаюсь в нечто ужасное.

— Вы же не могли знать, — мягко заметил коричневый человек, — что все официальные лица будут помнить имя Эстер Маркс и ругаться. Но не злитесь на нас… Мы не собирались делать вашу жизнь невыносимой. И сейчас не собираемся. Все, что вам говорили в Голландии, остается в силе — вы помогаете нам, а мы поможем вам. Нам было любопытно узнать… мне было любопытно узнать… что мог сказать вам месье Мари. Но ему пришла в голову прекрасная мысль позвонить мне и спросить, что я знаю обо всем этом. Он всегда хочет знать немного больше, понимаете… именно то, что он знает немного больше, и делает его таким удачливым.

— Не очень вижу, чем мы можем помочь друг другу, — сказал Ван дер Вальк с весьма неуклюжей голландской иронией.

— Ну что вы. Генерал не сказал бы нам ничего. Вы можете посчитать, что это — желание не выносить сор из избы. Но он не может остановить вас. Я был изумлен… и полон восхищения… когда вы вышли на него.

— Удобно для вас.

— Даю вам слово… я никогда даже не слыхал о Лафорэ. Это совершеннейшая правда, что наши люди в Голландии были так же обескуражены, как и вы. Это имя ни о чем не говорило мне. Потом я проверил в Париже, просто на всякий случай, и подумать только! Оказывается, у нас есть заведенное на него досье. Досье, в котором ничего нет. Умер. — Он изобразил кого-то, аккуратно сдувшего пыль с папки, а потом брезгливо стряхнувшего эту пыль с проворных коричневых пальцев, и сделал большой глоток горячего вина.

— А на кой черт вам это досье? — спросил Ван дер Вальк, тоже отпив глоток.

— Совершенно согласен, но это автоматически, понимаете. Офицер, уволенный со службы… мог затаить злобу. Никто никогда не проверял этого… ничего не известно о Лафорэ, ни в Париже, ни где бы то ни было еще.

Ван дер Вальк проворчал с мрачной яростью:

— Пять минут назад я сказал себе, что, будь я моложе лет на пять, я бы дал вам в челюсть. Лучше уходите с глаз моих, или зовите вашего эксперта по дзюдо… Он наверняка где-то поблизости. — Он чувствовал себя как медведь, которого дразнили маленькие тявкающие собачонки.

— Я вижу, что вы наслушались легенд, которые ходят о нас, — сказал коричневый человек. — Зарубите это себе на вашем медном голландском лбу… Мы допустили со своей стороны непроходимую глупость. Вы сами, ничего толком не зная, уловили это. Со всеми нашими ресурсами экспертов по дзюдо, с кусками информации, торчащими из всех мест, мы не смогли установить связь. Старая история — правая рука не ведает, что творит левая. Неужели я должен разжевывать это? Ваша история заинтересовала их в Голландии, и они подумали, что там есть что-то для нас. Они послали сигнал с просьбой навести здесь справки. Имя Эстер Маркс показалось смутно знакомым. По чистому совпадению старик Мари позвонил мне, заботясь об одном — о собственной заднице. С этого момента я выбиваюсь из сил, чтобы встретиться с вами. Когда я попал сюда, мне пришло в голову, что нам лучше настроить наши скрипки на одну тональность.

— Досье на Лафорэ.

— Я не знал, что оно существует, еще час назад. Короткие умишки в Париже хотели бы, чтобы это дело было закрыто, и решили, что вы будете иметь последний доступ к нему. Нам неизвестно, где он находится и даже жив ли он вообще. Все, что мне удалось узнать, так это что существовало какое-то обвинение в насилии… он был ранен в борьбе с Эстер Маркс, но оружие принадлежало ему. Это обвинение не было выдвинуто в свое время, поскольку он был уволен из армии и от него освободились.

— Обвинение в насилии, черт побери, — сказал Ван дер Вальк мрачно. — Ему было предъявлено ложное обвинение.

Коричневый человек отставил в сторону свой стакан.

— Самое смешное, что в том досье есть записка с таким предположением, но это не смогли доказать. На самом деле на данном этапе будет довольно трудно доказать даже то, что Лафорэ вообще существовал. — Он взглянул на Ван дер Валька и хихикнул. — Вы… вы действительно упустили военный рацион из своих рук.

— Скажите-ка мне, — потребовал Ван дер Вальк скрипучим голосом, как какой-нибудь гангстер из голливудского фильма тридцатых годов, — а вам-то что за корысть во всем этом деле?