Николас Фрилинг - Сфера влияния (сборник)

— Что-то не так? — тревожно спросил метрдотель. Но он не хотел задевать их чувства.

Получив сигару, Ван дер Вальк погрузился в размышления. Он был убежден теперь, что, попав в некое магнитное поле, приближается к какой-то трагедии. Не к драме, тут не было ничего драматического. Эстер Маркс имела отношение к одному солдату, и он знал теперь его имя, и знал, что было что-то такое связано с этим солдатом, услышав о чем генералы застыли на месте. А сам он… был самым маленьким из актеров, исполнявших эпизодические роли, с незначительной репликой в последнем акте. Поскольку первый акт, безусловно, был сыгран в Дьенбьенфу. Кульминацией второго стала смерть Эстер. Ван дер Вальк был задействован только в последнем акте, но не исключено, что он выбран в качестве именно того маленького подшипника, с помощью которого тяжело крутились колеса, и что в ближайшем будущем следовало ожидать трагедии, которую он не в силах предотвратить.

Прихватив сигару, он направился в отель, который для него подыскали, потому что теперь ему нестерпимо хотелось лишь одного — спать. Все проститутки, только что вставшие с постелей, были свежими и кокетливыми.

— Только посмотрите на него, — хихикали они, увидев его огромную сигару.

— Потом, девочки, потом. — Он чувствовал себя словно какой-то барон, осматривающий последнюю партию судомоек. Ну и ну, относить расход за получасовые отели на казенный счет — начальнику контрольно-финансового управления вряд ли это понравится.

Он проснулся, когда начало темнеть. Марсельцы спешили по домам. Водители производили адский шум, пользуясь запрещенными гудками, и высовывались из окон, чтобы обругать друг друга. Ох уж эти французы! Как это сказал министр… «лучшее и худшее»… что-то вроде этого. Он был недалек от истины. И в отношении войны то же самое: их самые эффектные и драматические победы чередовались с катастрофами, такими нелепыми, что немыслимо было представить их где-то еще. Французы делали из них культ, равнодушно относясь к битвам, которые легко могли закончиться как победой, так и поражением, Ваграм или Ватерлоо — какая разница? Но они просто лелеяли свои беды: Агинкорт или Павию. В Дьенбьенфу соединились слава величественного боевого подвига, совершенного в немыслимых обстоятельствах (вроде переправы через Березину) и страшное поражение. Что же произошло там с лихим молодым лейтенантом Лафорэ, который писал стихи? Услышит ли он правду от генерала Вуазена? Какого-то военного педанта, без сомнения, адвоката в форме и при медалях, который на листке пыльной пожелтевшей бумаги мог низвести любую драму до уровня обычного события? Это было, подумал Ван дер Вальк с налетом грусти, вполне вероятно.

В Клермон-Ферране шел снег, хотя декабрь еще не наступил. Ван дер Вальк никогда еще не бывал в Оверне. Высокое плато, глубокомысленно сказал он самому себе, спасибо Господу и Арлетт за крепкие ботинки и лишний пуловер. Центральный французский массив, огромное древнее плоскогорье потухших вулканов, голые конусообразные вершины, раскаленные летом и кишащие волками зимой. Несомненно, он узнал бы все это от Рут.

Удручающее желтое небо и темно-серая слякоть под ногами вполне соответствовали его задаче. Нужно было проделать некоторую детективную работу, чтобы разыскать этот юридический отдел. Как во всех французских провинциальных городах, здесь были узкие проходы между высокими глухими стенами, серые фасады с закрытыми ставнями, чудовищные здания в отвратительном мрачном стиле середины девятнадцатого века. Юридический отдел, без сомнения полный начальников военной полиции, военных прокуроров и один Господь знает, каких еще стервятников, размещался в одном из этих зданий, которое могло оказаться лицейским корпусом 1880-х годов и носить имя Альфонса Доде или Проспера Мериме. Но вахтер неожиданно оказался человеком необыкновенной учтивости, что тоже встретишь только во Франции.

— Будьте любезны, скажите мне, пожалуйста, здесь ли находится офис полковника Вуазена? — спросил Ван дер Вальк ровным голосом. Он был готов к тому, что в ответ его направят в четыре других здания, в каждом из которых ему скажут, что никогда и слыхом не слыхали о полковнике Вуазене, не выбирая при этом выражений.

— Вы хотите встретиться с полковником Вуазеном? Нет ничего проще. Однако сегодня такая отвратительная погода… почему бы вам не оставить свое пальто здесь, у батареи, чтобы оно просохло?

— С большим удовольствием.