Михаил Шевелёв - От первого лица

Подлинная беда российской экономики коренится в том, что она основана на коррупции. Хищения и откаты, распил и отмыв — вот ее истинная сущность, ее главные пружины, и, в конечно счете, основная цель.

Такой она появилась на свет из хаоса девяностых. Такой она остается и по сей день. И это не случайность и не историческая обреченность России на существование в условиях рабовладельческого строя. Нет! За каждой непрозрачной сделкой с нашими ресурсами, за каждым сомнительным актом приватизации общенародной собственности, за каждым офшором с отечественными корнями — за всем этим стоят конкретные люди.

Сами себя они называют бенефициарами свободной российской экономики. Народ, однако, подобрал им другое определение — кровососы. Будем надеяться, что когда-нибудь свое слово в их адрес скажет и независимый суд, определив, как и положено суду, соответствующую статью Уголовного кодекса.

И может статься, что этот день не так далек, как казалось еще недавно.

Свободный мир устал от потоков грязных денег, бесперебойно поступающих из России. Свободный мир устал от наших коррупционеров, которые убеждены, что законы волчьей стаи, по которым они живут на родине, действуют повсеместно. Свободный мир устал от попыток использовать его финансовую систему в качестве "прачечной" для сомнительных российских капиталов, сколоченных на ограблении собственного народа. В какие бы списки Forbes они ни входили, к какой бы семье (или Семье) ни принадлежали, какие бы высокие посты ни занимали.

Время пришло.

До сих пор санкции затрагивали малозначимые российские компании второго и третьего ряда. Теперь, по сведениям, поступающим из надежных источников, под ударом окажутся священные коровы российской экономики — доверенные, приближенные к государству (и бюджету) банки. Первым среди них может стать один из столпов отечественной банковской системы — Global Access, который подозревается в выводе и легализации незаконно нажитых активов на десятки миллиардов долларов. Длинный шлейф дурно пахнущих сделок тянется за этой компанией еще с тех пор, как она называлась "Красной горкой". Но, как говорится, сколь веревочке ни виться…

Вряд ли рядовым вкладчикам Global Access стоит переживать за судьбу владельцев банка. Нет сомнений, что им не дадут пропасть, — за счет, разумеется, средств налогоплательщиков. Но какая судьба постигнет их вклады и депозиты? И как это все отразится на общем состоянии экономики, и без того переживающей не лучшие времена? Об этом стоит задуматься и простым людям, и власть имущим. Выборы не за горами, и скоро вкладчики превратятся в избирателей. Готовы ли они будут в очередной раз затянуть пояса и продемонстрировать безропотное терпение?»

Я был первым читателем этого текста. На меня, конечно, произвело сильное впечатление то, как быстро он был написан — минут за двадцать, в перерывах между готовкой супа и вычесыванием колтунов из Берни.

— Как тебе? — спросила автор.

— Честно говоря, мам, не очень. Во-первых, банально, все это уже сказано много раз, мне кажется. И, во-вторых, как-то очень… pathetic — как правильно сказать?

— Пафосно.

— Пафосно, вот.

— Отлично. Цель достигнута. Мы же не Пулитцеровскую премию хотим получить, нам надо попасть в стиль автора, чтобы узнаваемо было. Пафосно, многословно, и за каждой буквой видна заказуха — вот это ровно так, как теперь Мария Александровна и пишет.

— А раньше? — спросила Маша, прочитавшая текст вслед за мной. — Ну, тогда, когда вы еще дружили…

— В мезозое, ты хочешь сказать? — расхохоталась мама. — Не знаю, честно говоря. Она была моей лучшей подругой, жила у нас, когда ей деваться было некуда. И потом время было такое… как тебе точнее сказать… простое. Если ты за Ельцина и против коммунистов — значит, ты свой. Одна вещь меня в Машке, правда, всегда смущала. Ее из всех тем на свете по-настоящему интересовала одна — она сама. И вот она всегда с этим носилась — то со своим еврейством, то с нетрадиционной ориентацией, то она оппозиционерка, то, наоборот, двумя руками за правительство и президента. Но вот чего за ней никогда не водилось — это чтоб работать за идею. Все у нее имело свою цену. Вот и я, как выяснилось, тоже.

В стиль попасть удалось.

— Сука, — сказал Аркадий Самойлович. — Я же ее своими руками сделал главным редактором, когда нас заставили «Курьер» этот гребаный купить.

Илья Ильич мрачно молчал.

— Да ладно вам, — говорю. — каждый зарабатывает, как умеет. Бизнес, nothing personal. Вы же «Курьер» подержали и похоронили, вот Мария Александровна с тех пор и находится на freelance. Деньги, кстати, за свои услуги берет небольшие. Подписчики очень ценят ее смелость и гражданскую позицию. Но думаю, если бы она жила здесь, возможно, слова бы подбирала поаккуратнее…