Александр Щеголев - Старый пёс

С чего начать? Мальчик застывает в нерешительности.

— Сперва надо слить кровь, — раздаётся за спиной голос папы.

Тихо вошёл — ни скрипа, ни шороха.

— Кровь — первым номером, — продолжает глава семьи, отодвигая сына от стола. — Потом — потроха. Нутровка, ливеровка. — Он коротко гогочет. От него изрядно шибает пивом. — Шкуру в данном случае снимать не обязательно.

Старший и младший смотрят друг на друга. Мальчик, не выдержав, опускает взгляд.

— Ну что, карапуз, ты стал мужчиной, — произносит папа.

Я не столько проснулся, сколько очнулся. По щекам ползли слёзы…

Единичные, как написал бы любитель канцелярита. Скупые, поправил бы искушённый литератор… Чёрт, самое время для иронии. Я что, плакал во сне?

В раздражении я смахнул предательскую влагу, промокнул под глазами носовым платком. Не вовремя расклеился. Заметили, нет? Ведётся за мной наблюдение или вправду — оставили временно в покое? С этой их современной техникой я готов ко всему. Хотя в таком месте — это про Сенатский дворец, — любое наблюдение, скорее всего, нуждается в самой высокой санкции, тем более в кабинетах ближайших подельни… пардон, сподвижников. Надеюсь, я хотя бы не кричал, не скулил…

Опять кошмар.

Этот — впервые. Понятно, что навеян материалами по маньяку, получившему в девяностых кодовое обозначение «Пьеро». Я успел почитать бумаги, освежая в памяти то давнее дело, пока сидел в своей «шестёрке» и ждал момента, когда следует пойти к памятнику в Александровском саду. Приехал существенно раньше, чем планировал, оттого и достал с заднего сиденья пакет с распечатками, сделанными для меня Ортисом. Хорошее развлечение, ага.

Дело, вытащенное Льдовой из архива и зачем-то переснятое ею, числилось закрытым. Хотя очень сомнительно, что найденный в двухтысячном труп принадлежал серийному убийце. Думаю, сверху надавили, и следствие против воли (а может, с облегчением) объявило об успехе, за что начальство получило свои призы. Тем более, судя по документам, жертв маньяка с тех пор перестали находить; впрочем, это уже без меня было, Ушаков к тому времени доблестно утонул по пьяни.

Кодовое обозначение «Пьеро» этот псих получил из-за внешнего вида тел, которые он оставлял после себя. Маньяк выпускал из жертв кровь, превращая их в восковые куклы, и проделывал это, по предположению медэкспертов, максимально медленно, а главное — с живыми ещё людьми. Очевидно, получал от этого процесса большое удовольствие. Созерцал, как из человека вместе с кровью уходит жизнь. Поначалу среди жертв преобладали женщины со следами сексуального насилия (серийник был чрезвычайно аккуратен, его биоматериалами следствие не располагало), но постепенно прибавились и мужчины — неосквернённые, если можно так выразиться. В пропорции не менее чем пополам. Да и тела женщин стали обнаруживаться нетронутыми, лишь обескровленными… Как известно, любой маньяк, по крайней мере начинающий, убивает и мучает ради сексуального наслаждения, это азы. Кайф состоит в том, что чисто физиологическое вожделение подкрепляется мощным чувством: ненавистью, ощущением боли жертвы, её беспомощностью и т. п. Только в этом варианте и наступает качественная разрядка. Иначе психу убивать неинтересно. Однако в случае с Пьеро, похоже, плотская составляющая на каком-то этапе была щедро разбавлена эстетической, а позже и заменена ею…

Согласно психологическому портрету, он происходил из обеспеченной семьи и не подвергался в детстве насилию (крайняя редкость для маньяка), кроме того, отец в его жизни играл куда более значимую роль, чем мать. Каким он был в детстве, разумеется, достоверно не известно, и, к сожалению, не установлено, кто стал его первой жертвой (иначе, возможно, вычислили бы гадину).

Моё подсознание в форме сна-видения показало мне один из вариантов.

Да, в будущем мальчик превратился в Пьеро, в монстра, который наслаждается, наблюдая за угасанием жертвы, но начать он должен был только так, нелепо и некрасиво. Первое убийство всегда лишено больной эстетики. Первое убийство — оно просто больное.

Что касается Светланы Шевченко, задушенной воображаемым Иваном-Альбертом, то имя это фигурировало в списке пропавших девушек, чьи тела не нашли, но которые по всем параметрам соответствовали предпочтениям молодого Пьеро. Упомянутая Светлана была самой ранней из них, бесследно канув аж в далёком 1980-м.