Александр Щеголев - Старый пёс

— Важных гостей могли бы сканировать на расстоянии, тайком, — сказал я, вспомнив свою встречу с генералом Иваном Ивановичем.

— Да-да, — оживился хозяин дома, — уже заказали такую технику. Достать непросто, штучное производство, и лаборатории под контролем государства…

— У него флэшка, — сказал холуй.

— Да? И что на флэшке, господин Ушаков?

— Запись, как был убит Арбуз.

— А я знаю, как он был убит, Вошь мне отчитался обо всём. Вошь действовал по моему приказу. Но всё равно благодарю за хлопоты, посмотрю с любопытством.

Меня отпустили, вернув пиджак. Пуговицу с объективом намазали каким-то клеем, который сразу загустел. А так — как приказано, ничего не оторвали. Очаг, бля, культуры.

Едва я сделал шаг, хозяин резко подался назад и словно голосовой регистр переключил:

— Ко мне не подходить! Держать дистанцию. У моих людей приказ стрелять не задумываясь. Если кончат вас случайно, никого ругать не стану.

— Да нужны вы мне, — сказал я брезгливо. — Было бы к кому подходить — подошёл бы. Покажите, куда здесь уйти подальше. — Я зажал рот, имитируя рвотный рефлекс.

Хозяин изобразил нечто похожее на хохот, ничуть не обидевшись. Показал на секунду волчий оскал и опять превратился в сущего агнца.

Этот его смех… Чёрт, что за наваждение! Деланое, абсолютно пластмассовое веселье. Человек смеяться не умеет, но раз за разом пытается. Слышал я ведь, впитывал в себя эти звуки… когда? Где?

Холл выполнял функции и парадной гостиной. Помещение было просторное, с высоким куполообразным потолком. На второй этаж вела деревянная лестница. Влево и вправо уходил коридор, а куда-то вглубь вели закрытые двери. Была и печка — голландская, до потолка, в виде шестигранного столба, встроенного в угол, облицованная изразцами. В голландских печах еду не приготовишь, одежду не просушишь, это просто штуковина для обогрева. Вверху от неё ответвлялись воздуховоды, которые потом, на крыше, превращались в трубы…

— Будьте благоразумны, этого достаточно, — сказал хозяин. — А знаете, что? Уж простите великодушно, мы всё-таки завяжем вам руки, чтоб никого не искушать. Ваша знаменитая непредсказуемость достойна серьёзного к себе отношения… Баян! — скомандовал он.

Так вот ты какой, Баян, подумал я, разглядывая типичного с виду кавказца. По словам Шпунтика — чемпион Дагестана за какой-то лохматый год. То ли по борьбе, то ли по боксу. Ну, это мы, придёт время, проверим.

Баян вытащил пушку и наставил на меня для страховки (ох уж эта моя непредсказуемость, как её здесь боятся); двое, повинуясь команде, заломили мне назад руки и скрутили запястья шнуром миллиметров пять в диаметре.

— Бляха-муха, во всём доме нет наручников, — еле слышно прошептал Баян.

Хозяин услышал и прокомментировал, словно извиняясь:

— Недавно эту усадьбу приобрели, ещё переезжаем.

— Франкенштейн подыскал? — небрежно вбросил я.

— Да, он вариантов пять нашёл, хотел, чтоб нам с ним комфортно было. Но этот вариант — просто мечта! Рядом с кладбищем, с НАШИМ кладбищем… У нас тут башенка есть астрономическая, если с неё в хорошую оптику смотреть, можно увидеть могилы.

— Чьи могилы?

— Не все, к сожалению. Могилу вашей жены нельзя, деревья мешают… Я вижу, вы меня до сих пор не узнаёте, — констатировал он, донельзя довольный. — Это великолепно.

— Вы Рефери, — пожал я плечами.

— Да, прилепил ко мне такую погремуху один из финансовых тузов, не помню, когда. Я не возражал. Но! Вы-то меня не узнали! (Он сочно выделил это «вы».) Я всё гадал, узнаете или нет? Оказалось — нет!!! И пока это самая радостная на сегодня новость.

Он болтал просто невыносимо, слова хлестали из него, как из пробитого водопроводного крана. Считанные минуты прошли, а я уже устал от этого павлина. Возможно, он и сам это понимал. Но зачем нужно было рисоваться передо мной? Какой скрытый мотив?

— Есть и другие радостные? — спросил я.

— Конечно! — возликовал Рефери. — Я даже с них и начну. Пойдёмте, покажу.

И мы пошли — по коридору налево, свернули в комнату с пустыми стеллажами, попали в новый коридор, — и дальше, дальше, дальше… Кто ж ты такой, думал я, разглядывая подвижную спину этого ублюдка. Я должен был его узнать — и не смог. Да что ж с моим мозгом? Вроде в последнее время по нему не били, хотя в молодости всякое бывало. Состарился?

— Дом условно разделён на три блока, — попутно объяснял мне хозяин. — Когда-то, во времена лабораторий и других казённых учреждений, весь второй этаж и противоположное крыло были отданы специалистам, для работы. Сейчас это место для гостей, там спальни, много спален, а также мой кабинет, другие домашние помещения. Ну а мы направляемся в левое, хозяйственное крыло. Здесь помещения для прислуги, нынче — для охраны, есть кухня с отдельным входом, столовая, котельная. Есть и совсем неожиданные помещения, например, комната для лыж… Впрочем, путешествие закончилось.