Инна Булгакова - Третий пир

Натолкнулся на запись „Алексей — радикулит“; сосредоточившись, снял пустячок, насланный, чтоб мальчишка не путался под ногами; теперь все равно. (Алеша тотчас проснулся в подмосковной „Заре коммунизма“» и был отпущен парторгом до понедельника на волю, как единственный, еще не нарушивший режима полевых работ: странный паралич не мешал трудиться на полях, захватывая только при попытках к бегству).

Ровно в семь зашуршали детишки в прихожей и раздался звонок. Неясные голоса. Маргарита возникла на пороге полутемной пещеры (спущены драпри, огонь якобы источает пурпур и пепел).

— К тебе какой-то мальчишка. Впустить?

Неужели Алексей — мелькнула дикая мысль, — ведь полчаса прошло, не больше! И я его не вызывал!

— Впустить!

(Вдруг — жуткий жар… но не пожар!.. выключил камин.)

Нет, разумеется, не Алексей — но так же юн и пригож, в голубых фирменных атрибутах.

— Сюда, — Вэлос указал на кушетку. — У вас есть при себе рекомендация?

— А как же. — Юноша передал листок бумаги.

«Уважаемый тов. Евгений Романович! Убедительная просьба выслушать и заняться. Неизменно ваш Яков Маков».

— Я у него в семинаре, — пояснил юноша.

— А, студент. Славно. Итак, чем страдаем?

Юноша молчал и улыбался обворожительно. Неужели сифилис?

— Тьфу ты, что это со мной сегодня! Правильно, не говорите. Сейчас я сам…

— Ничем не страдаем. Я пришел купить у вас практику.

Это был конец! Вэлос понял прежде, чем юноша договорил. Его отпускали на волю или переводили на другую службу. По древнейшей традиции, сдать дела, уйти на покой можно только, воспитав достойную смену — ученика-наследника; папа-пролетарий, в силу исторических обстоятельств тачавший сапоги, передал сыну немногое, зато наработать энергию помог друг-гений — все так, о наследнике мечтает каждый сверхчеловек (не человек и не зверь — существо), надо бы и успокоиться… в смысле — упокоиться!.. но его отзывают явно преждевременно! Вот откуда тоска— томление, подкрадывающаяся давно: с визита старика, с которым он не мог справиться, в Переделкино; с выздоровления Левушки ее молитвой, с которой он так же не мог справиться!

— У вас есть средства? — поинтересовался Вэлос хладнокровно.

— Есть.

— Имейте в виду, что рубли я…

— Доллары. В швейцарском банке. Дядино наследство.

— Кто был ваш дядя?

— Ваш дядя. Речь идет о международном бизнесе.

— Почему бы вам самому не перебраться в Швейцарию?

— Мое поле деятельности здесь. За десять лет, оставшихся до катастроф, я должен освоиться.

— А почему я должен вам верить?

— Евгений Романович, вы же верите, я чувствую. И у меня есть бумаги. Вчера в шесть часов вечера ко мне в общагу явился иностранец, журналист, который лечился у вас в семьдесят пятом.

— Ну как же — эпилепсия. Бедняга скончался три года спустя при пожаре — понесло его в самое пекло!

— Это неважно. Он вручил мне завещание, заверенное по всем правилам: в нем обусловлена покупка вашей практики. Передал также записку от юмориста и все документы, позволяющие вам незамедлительно выехать туда. Потом, если пожелаете, вызовете семью.

— Куда?

— В свободный мир, где вас ждет капитал.

— Это сколько?

— Это много. Очень много, поскольку вы будете помогать оттуда. Вы ценный кадр в силу личных свойств и знания обстановки, но не годитесь для жизни в данной стране.

— Это почему же?

— Вы романтик, Евгений Романович, как мне было сказано, вас заразили здешним романтизмом. В самом русском его вреднейшем варианте.

— В документах на наследство и на вызов проставлены мои паспортные данные? Есть моя фотография?

— Пока нет… на всякий случай. У меня было право выбора. Я выбираю вас.

«А ведь тоже романтик», — подумал Вэлос.

— Сейчас приклеим и проставим. У вас есть клей и черная тушь?

— У меня все есть. Но — погодите. Я сам. Какая указана национальность?

— Известно какая. Да ведь это без разницы. У нас с вами нет национальности.

— Однако иностранец вас настроил!

— Я был всегда готов. Я с детства чувствовал призвание к оккультизму.

— Так. Последнее: каким образом юридически передать вам практику, если я являюсь подпольным доктором?

— Никаких затруднений. Вы мне пишите доверенность, по которой я функционирую как ваш помощник-лаборант — для сегодняшних пациентов. Будущих приобретаю сам. Вы правильно подготовили духовную, так сказать, атмосферу, я займусь больше бизнесом и политикой, не оставляя без внимания «классиков», разумеется. Лет через семь-восемь, когда эта страна проникнется мировой цивилизацией через высшие сферы-органы, я зарегистрируюсь официально как народный целитель и астролог. Квартира, естественно, переходит ко мне сейчас. Пока я ее снимаю, потом прописываюсь. Ведь у вас готов для членов семьи кооператив?