Мэри Стюарт - Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости [сборник]

Большое прямоугольное здание студии стояло на самом верху утеса на задворках Дельфов. Днем выяснилось, что она выглядит как большая уродливая коробка на выдолбленной в скале площадке; с фасада окна висят над равниной, а с тыла упираются взглядом в стену утеса примерно в три этажа высотой. Там же находится и «парадный» вход — впечатляющие зеркальные двери, которыми никто не пользуется. Обитатели дома входят и выходят через дверцу на восточной стороне — она ведет в коридор, который тянется через весь первый этаж.

Внутри все просто и официально до предела. Коридоры и мраморные лестницы сияют безупречной чистотой. На первом этаже по левой стороне коридора расположены спальни художников, окнами выходящие на равнину, на юг. Скромны они до крайности: железная кровать с одеялами и подушками, умывальник с двумя кранами «гор.» и «хол.» (правда, течет из них вечно «хол.»), шаткий столик да крючки для одежды. Рядом с каждой комнатой душ с мраморной облицовкой, по всей видимости, тоже «хол.». По правой стороне коридора также тянутся двери, только я ни разу не видела их открытыми. Видимо, это кухни или комнаты для прислуги. Постоянно живущие здесь художники занимались творчеством на верхнем этаже — там было светлее. Для студий и кладовых была приспособлена анфилада комнат на северной стороне.

Но об этом я узнала потом. В тот вечер моему взгляду предстала кошмарная прямоугольная коробка — вход в нее указывала голая электрическая лампочка.

Едва только мы ступили в гулкий коридор, как одна из дверей распахнулась и нам навстречу пулей вылетел молодой человек. Он ухватился за косяк и повис на нем, будто его катапультировали и лишь дверь была в состоянии его удержать.

Высоким возбужденным голосом он воскликнул: «Ох, Саймон, а я как раз…», но тут увидел меня, смутился и замолчал, продолжая висеть в той же драматичной позе, освещаемый светом, шедшим изнутри.

Своим поведением он чем-то напомнил мне Нико, правда на этом их сходство кончалось. Молодой человек — как я предположила, это и был Найджел — не обладал ни красотой, ни внутренней силой, ни уверенностью, присущими Нико. Его движения не отличались сознательной театральностью, и в данный момент ему явно хотелось снова укрыться у себя в комнате, тщательно заперев за собой дверь. Высокий, худой, светловолосый, сильно обгоревший на солнце. Голубые глаза прищурены, как у летчиков или моряков либо людей, привыкших подолгу глядеть вдаль и торчать на солнце. Слабый чувственный рот и сильные некрасивые руки художника.

Саймон ответил:

— Привет, Найджел. Познакомься: Камилла Хейвен, она сняла номер в «Аполлоне». Мы хотим чего-нибудь выпить, а она мечтает поглядеть на твои рисунки. Ты не против?

— Ну конечно. Совсем не против. Буду рад, — заикаясь, ответил Найджел. — Пошли ко мне, там и выпьем.

Он пропустил нас вперед и зарделся еще сильнее, а мне пришла в голову мысль, уж не напринимался ли он в одиночестве.

В его комнате, такой же голой, как и остальные, царил ужасающий, но радующий глаз беспорядок. Будто художественная натура хозяина, более богатая, чем представлялось с первого взгляда, совершенно бессознательно выявилась в его монашеской келье. На полу рядом с кроватью валялся рюкзак, его содержимое было раскидано как попало. Я обратила внимание на две рубашки, такие же яркие, как у Нико, только более приемлемой расцветки, моток веревки, грязные носовые платки — очевидно, ими вытирали кисти, — три апельсина и книгу «Сборник стихов Дилана Томаса». С раковины свешивалось ярко-желтое, как одуванчик, полотенце. На кровати валялась скомканная пижама в бордовую и бирюзовую полоску. И в огромном количестве на потрескавшихся белых стенах висели небрежно приколотые кнопками рисунки — полное нагромождение стилей. Нарисованные то резкими, то размытыми штрихами карандашные наброски и акварели с загнутыми краями от высохшей краски — разглядывая их, я все вспоминала, что говорил мне по этому поводу Саймон.

Но тут хозяин стремительно подтащил ко мне тряпичную штуковину устрашающе оранжевого цвета — свой лучший стул, — и я не успела разглядеть все рисунки.

— Прошу вас, мисс… э?.. Лучше ничего не могу предложить, но он чистый.

Поблагодарив его, я села. Саймон примостился на широком подоконнике, свесив ногу. Найджел, все так же смущаясь, стал суетливо и неистово копаться в бутылках, стоящих на полу близ раковины. Ему довольно быстро удалось выудить два стакана и огромную бутылку с узо.