Людмила Мартова - Мадам будет в красном

В детстве болезнь проявлялась не сильно. Она приводила лишь к тому, что сидящая в углу Анна вела внутренний диалог с живущей в ее голове Евой, отвергая реальную сестру, которая расстраивалась, переживала, пыталась привлечь к себе внимание и из-за того совершала необдуманные поступки. Ее вызывающее поведение и хулиганские выходки Мария Ивановна, а вслед за ней и Липа принимали за нездоровье, тихая Анна, бормочущая что-то в углу комнаты и мечтающая только о том, чтобы ее оставили в одиночестве, никаких подозрений не вызывала. Но в какой-то момент спусковой механизм был спущен, и болезнь Анны проявилась в полный рост.

– Раздвоение личности, как правило, зарождается в детстве, но очевидные его очертания проявляются во взрослом возрасте, когда супергерой из воображения перекочевывает в реальную жизнь, – рассказывал Крушельницкий. – Этот момент мало кто заметил. С Марией Ивановной Анна в отличие от реальной Евы практически не общалась. Липа, которая, как врач, могла заподозрить неладное, сестер сторонилась, близких подруг у Анны не было. Тревогу забила Ева.

– Конечно, Аня и ее близко не подпускала, – печально сказала Липа. – Но случилось так, что Анна, когда в ней просыпалась вторая личность, переодевалась в сестру и бродила по улицам. Так как они были очень похожи, знакомые принимали Анну за Еву. Та не помнила о том, как посещала торговый центр, в котором ее якобы видели, не могла объяснить, почему ее сфотографировали на празднике, на котором она не была. Ева испугалась, что с ней что-то не так. Она знала, что ее с детства подозревали в психических отклонениях, и начала сама в это верить. Именно поэтому она пришла ко мне с просьбой ее обследовать. Даже в тот момент я ничего не заподозрила. А вот Ева, проведя два дня в больнице, видимо, начала о чем-то догадываться. По крайней мере, из больницы она сбежала и стала чаще наведываться к сестре, например, приходить к ней в художественную галерею. Кроме того, она пристроила туда на работу Егора Ермолаева, с которым подружилась в больнице. Решила, что он будет ей полезен.

– Потом случилась та вечеринка, на которой затеялся безумный разговор про то, кто как хотел бы умереть, – снова подхватил Крушельницкий. Они с Липой как будто вели арию на двоих, ловко и умело дополняя друг друга. Два классных врача, два замечательных профессионала. – Видимо, Ева что-то заметила. То, как реагировала на разговор Анна. Заметила и напряглась.

– Аня, вы ведь разговаривали, правда, – Липа повернулась к сводной сестре, которая, поникнув, так и стояла у огромного окна, открывающего вид на ночной город. Так уж вышло, что Борис Савельев жил в том же микрорайоне «Изумрудный город», что и сама Анна, просто в соседнем доме, и французское окно было точно таким же, как в ее квартире, и тоже на девятом этаже. – Что она тебе сказала?

– Я никак не могла взять в толк, что она от меня хочет. – Молодая женщина выглядела совсем потерянной. – Ева действительно приходила ко мне, это был последний раз, когда я ее видела. Она начала говорить, что я переодеваюсь в ее одежду, спрашивала, зачем я это делаю. Выясняла, почему я хочу ее подставить. Но я сказала ей, что ничего этого не делала, что я вообще не понимаю, о чем она говорит. Она кричала, она называла меня обманщицей, а потом ушла, хлопнув дверью.

– Подождите, я не понял, – хрипло сказал Зубов, у которого от жалости к Анне первый раз в жизни заболело сердце. – Анна сейчас говорит неправду? Как она может не помнить, что переодевалась Евой.

– В том-то и дело, что она не помнит, – в голосе Крушельницкого звучала досада. – Алексей, я же вам все подробно объяснил, вы что, не слушали меня совсем? Одна из субличностей всегда в курсе того, что происходит. А вторая – нет. Живущая в сознании Анны Ева прекрасно осознавала все происходящее, а вот сама Анна – нет. Она действительно не помнила того, что творила, когда превращалась в Еву. И не могла помнить.

– Фантастика какая-то, – голос Зубова прозвучал жалобно.

– Это не фантастика, это медицина, а точнее психиатрия, – сказала Липа. – Трудно поверить, но это так. Анна не поняла претензий настоящей Евы, но вторая субличность в ее голове все осознала и приняла решение срочно от Евы избавиться. Для нее Ева вообще была чужой, ненужной, лишней, а теперь еще и стала опасной, потому что могла обо всем догадаться. Думаю, что она предприняла первую попытку убийства, и Ева, испугавшись безумия сестры, решила срочно уехать в другой город. Каким-то способом ей удалось получить фальшивые документы на имя Екатерины Стрижовой, чтобы замести следы. Она действительно боялась той незнакомки, которая поселилась у Анны в голове.