Фредерик Дар - Убийца. Бесполезное расследование

— Дом сдается просто задаром, — бормотал он, усаживаясь на кожаное сиденье. — Это только потому, что сезон уже заканчивается. Зато в мае, например, вам пришлось бы платить вдвое больше…

Домишко действительно оказался что надо. Светло-голубые стены и золотисто-желтая крыша. Он был сработан в грубоватом деревенском стиле, но выглядел удобным и сразу же мне понравился.

— Годится, — сказал я. — Заверните.

Мы вернулись в его немыслимый кабинет, и он вручил мне квитанцию на проживание в обмен на выписанный мною чек. Я получил в четырехмесячное пользование отличный домик на склоне холма! Я вылетел из агентства, будто на крыльях. В этот раз я все организовал как надо, без единой фальшивой ноты. Затерявшись в этом закоулке Франции, проживая под чужой фамилией, я мог наконец расслабиться и спокойно ждать, пока подвиги старины Капута предадут забвению.

Я спросил у какого-то полицейского, есть ли в Мантоне филиал Парижского биржевого общества. Он сказал, что есть, и объяснил, как его найти. Мне жутко понравилось, что теперь я могу обращаться за помощью к самим легавым. Я все чаще замечал, что моя новая шкура делает меня честным человеком и даже постепенно превращает в консервативного буржуа.

В банке я рассказал заранее заготовленную историю: я приехал на несколько месяцев из Парижа, собираюсь снять в Мантоне дом и хотел бы перевести свои деньги в местный филиал агентства.

Я показывал свою квитанцию на дом с гордостью карапуза, которому купили свисток. У меня наконец — то появился свой, настоящий адрес! Такое событие свершилось в моей жизни впервые за много лет.

Служащие обошлись со мной вежливо и предупредительно, тем более что работы я им задал совсем немного. Все прошло на ура: мне открыли счет, и я выписал в качестве залога чек на десять тысяч двести. Через несколько дней сокровища Робера Рапена будут у моих ног — и жизнь забьет ключом. Нет-нет: никаких излишеств. Напротив, спокойная размеренная жизнь. Коньячок, фирменные блюда и время от времени — легкие на подъем девочки.

Я купил себе продуктов, книг, французских и итальянских газет и поехал в свой домище. Погода стояла роскошная. Безоблачное небо излучало горячий свет, и море было видно чуть ли не до самого Алжира. Перед самой дверью моего дома росло лимонное дерево. Для «альфы» нашелся гараж, а за домом оказался небольшой садовый участок.

Все это было так здорово, что я чуть не прослезился. Мне не хотелось вспоминать годы, прожитые вне закона, и кровь, что стекала с рук и покрывала красными пятнами мой жизненный путь. Мне хотелось стать совсем новым. Все будто начиналось сначала… Я становился другим человеком, возродившимся из кровавых сумерек своего прошлого. Теперь все должно было измениться, и хотя я уже не мечтал стать полностью честным — у судьбы нельзя требовать невозможного, — мне представился желанный случай наладить свою жизнь и зарабатывать на хлеб головой, а не револьвером: от револьверов слишком много шума!

Я приготовил себе ужин и поел в одиночестве, глядя на море. Оно так блестело на солнце, что больно было глазам. Я подумал, что неплохо было бы обзавестись темными очками; это, кстати, удачно дополнило бы мой новый облик.

Из всех комнат мне больше всего нравилась гостиная. Она была обставлена в грубоватом деревенском стиле — «под Левитана», но все же выглядела очень мило: наверное, благодаря плетеным стульям и полотняным занавескам.

После еды я завалился на диван и задремал под звуки романсов, доносившиеся из соседских радиоприемников.

Я спал и даже во сне испытывал смутное ощущение покоя и благоденствия.

Два дня подряд я вел ленивую байбачью жизнь. Я казался себе похожим на шелковичного червя, спящего в своем коконе. Я медленно, тихо перерождался. Мне не нужно было ничего, кроме жратвы и сна. Я выходил из дому только для того, чтоб купить газетки и сигареты. На третий день после приезда я прочел в «Стампе», что труп Рапена наконец нашли. Преступлению посвятили две колонки. В статье я понял не все, но в целом уяснил, что бояться мне нечего. Журналист писал, что убийство, скорее всего, совершили сицилийцы. Поскольку труп специально изуродовали до неузнаваемости, полиция предполагала, что убитый являлся руководителем какой-нибудь преступной группы. Версия о сведении счетов между мафиози меня вполне устраивала. Теперь мне можно было основательно облечься в новую индивидуальность. Я ничуть не волновался: в ближайшие год и один день никто не явится за ней в бюро пропавших вещей!