Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Понял, патрон.

Насвистывая, я вел машину по дороге к перевалу Гран Буа. Прежде, чем выехать из Анноне, я побывал в жандармерии, чтобы поблагодарить принимавшего меня офицера. Кроме того, я сообщил ему, что мои поиски увенчались успехом и попросил, в случае, если он найдет среди своих бумаг еще что-то, касающееся Пьера Вальера, сообщить это офицеру полиции Эстушу в комиссариат 1-го округа Сент-Этьена. Я ехал достаточно быстро и меньше, чем через час моя машина остановилась на площади Жан-Плотон.

Увидев Даруа и меня, Жюль Вальер радостно сообщил:

— Она дома! Она невиновна, месье комиссар, и ее отпустили! Моя Жермен! Я так рад!

Я ничего ему не сказал и первым прошел в столовую. Жермен Вальер не обратила на меня ни малейшего внимания. Я, сев напротив, взял ее за руку.

— Зачем вы мне сказали неправду, мадам?

Ничего не выражающий взгляд скользнул по моему лицу. Очень тихо она произнесла:

— Это я… Я их убила… клянусь, это я…

— Бесполезно, мадам Вальер. Я знаю, кто преступник.

Резко повернувшись к Жюлю Вальеру, я спросил:

— Вы знали, что ваш сын был любовником мадам Ардекур?

Он широко открыл рот, и взгляд у него стал, как у сумасшедшего.

— Что?… Что такое?…

Я задал тот же вопрос Жермен:

— А вы, мадам, знали об этом?

— Да.

Жюль Вальер простонал:

— Жермен, скажи, что это неправда…

— Это правда, и именно поэтому я не хотела, чтобы он женился на Мишель.

Мой тон стал резким:

— Зато он сделал бы это без малейших угрызений совести, ведь так?!

Она отрицательно покачала головой:

— О, нет, месье комиссар. Но он понимал, в каком ужасном положении оказались наши финансовые дела… Вы ведь понимаете, что он не мог ничего рассказать Мишель… Я уверена, что если бы Элен не погибла, он никогда бы не женился на Мишель…

— Значит смерть Ардекуров открыла дорогу к миллионам с помощью женитьбы на Мишель?

Жюль Вальер опять простонал:

— Какой кошмар я переживаю… это же невозможно… Жермен, ты бы этого не допустила? Ардекур же был моим другом! и Элен… Ох!

Я похлопал его по плечу.

— Успокойтесь, месье Вальер. Что поделаешь, если ваш сын Пьер оказался первостепенным подлецом.

Несчастный отец схватился за голову:

— Ад… ужас… все на мою голову! Все сразу!

— Мадам Вальер, кто убил Ардекуров?

— Только не мой сын… Он обожал Элен Ардекур… Это была любовь, которую трудно себе представить.

— Вы знали, что он звал ее Изабель?

— Да. Ей очень нравилось это имя… бедная…

Месье Вальер вскочил, стукнул кулаком по столу и истерично закричал:

— Шлюха! Обыкновенная шлюха! Вот кем была твоя Элен Ардекур!

— Не осуждай мертвых, Жюль… Муж Элен был слишком стар для нее… Ей было скучно…

— Это еще не повод для…

— Кто может знать о причинах, толкающих людей на те или иные поступки! И все-таки, месье комиссар, вы ошибаетесь, если думаете, что мой сын способен на такой страшный поступок. Повторяю, он обожал Элен Ардекур. И ни за что на свете не смог бы причинить ей ни малейшего страдания.

— Тогда кто же ее убил? Только не говорите снова, что это вы, мадам Вальер.

— Я не знаю, кто совершил это злодеяние, но твердо уверена в одном: мой сын здесь не при чем.

— А кстати где он?

— У Мишель.

— Хорошо, тогда едем туда втроем.

Увидев нас, Пьер Вальер сильно обеспокоился. Его взгляд перескакивал с матери на отца, затем на меня, пробежал по Мишель, снова возвращался на мать, выдавая его полное внутреннее смятение.

Я счел нужным действовать решительно.

— Я должен вам сказать, месье Вальер, что я вас искал.

— Зачем?

— Месье Вальер, я приехал из Анноне.

Упомянув еще и название гостиницы, в которой он останавливался, я замолчал. Пьер побледнел и только сказал:

— Значит, вы все знаете?

— Да, я все знаю и думаю, что вы заранее сможете предугадать мое мнение о ваших поступках?

— Вы не можете меня понять, месье комиссар.

— Еще как могу. Ведь вы не первый подобного рода негодяй, который мне попадается на пути!

Мишель вмешалась:

— Месье комиссар, как вы смеете говорить в подобном тоне с…

— … с любовником вашей мачехи?

Эта реплика вырвалась помимо моей воли. За ней последовало долгое молчание. Мишель заговорила первой и сразу же обратилась к Пьеру:

— Что он сказал?

Он угрюмо опустил голову.

— Это правда, Мишель… Прости меня, если можешь…

И Пьер начал рассказывать красивую и жалобную историю своей несчастной любви. В конце он произнес: