Шарль Эксбрайя - Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

— Я думал, что это… а вы, собственно, кто, месье?

— Комиссар Лавердин из лионского ЮУП.

Я рассказал о своей поездке в Сент-Этьен и о прогулке по родному городу… Мой собеседник в свою очередь представился:

— Комиссар Жан Претен, а это — мой секретарь, Альбер Ладонзель, — и он указал мне на молодого человека в очках, который, казалось, был немного возбужден.

— Я очень рад знакомству с вами, но, честно говоря, не очень понимаю цель вашего присутствия здесь.

— Признаю, это чистое любопытство. Я увидел толпу, и… Кроме того, я рад случаю познакомиться с вашей службой.

— Вы очень любезны, но, боюсь, — будете разочарованы, если надеетесь на нечто сенсационное. Здесь обычное убийство с последующим самоубийством. Такое бывает на каждом шагу. Он убивает ее, потом — себя. Занавес. Остается понять, почему это произошло? Пока я не знаю.

В этот момент дверь открылась, и поспешно вошел маленький человечек.

— Что у вас произошло, если вы вызвали меня в такое время, Претен? Мой сон не дает вам покоя?

— Вам, доктор, наверное кажется, что мне больше нравится быть здесь, чем у себя дома… Комиссар Лавердин из лионского РОУП. Оказался здесь из любопытства… Доктор Камбрай, — сейчас он здесь в качестве эксперта.

После обычных в таких случаях приветствий доктор, который казалось куда-то спешил, наконец поинтересовался:

— Итак, в чем дело?

— Убийство и самоубийство, как мне кажется.

— Где они?

— Рядом, в кабинете.

— Пошли.

Сначала я увидел тело мужа. Сидя в кресле, он навалился на рабочий стол. С моего места была видна большая лужа крови, которая вытекла из его виска и почти скрыла лицо. Доктор склонился над трупом и почти сразу же выпрямился:

— На первый взгляд, все в порядке: следы пороха вокруг раны, отек в месте, где он прижал ствол, а вот и само оружие. Я вскрою его только из принципа.

Я получил разрешение осмотреть оружие, которое покойный уронил на стол. Это был малораспространенный пистолет, в котором я признал девятизарядный «Токарев», калибра 7,62. Окончив осмотр мужа, доктор перешел к жене, лежавшей на ковре возле дивана. Видна была спина сжавшегося в комок тела. Взявшись за плечо, доктор перевернул тело и опустился на колени для осмотра, закрыв собой женщину.

— Попадание в грудь. Без сомнения, две пули. На первый взгляд, смерть наступила пару часов назад, примерно в полдевятого — девять часов.

Он встал.

— Извините меня, господа, но я тороплюсь вернуться в свою постель. Распорядитесь, чтобы перевезли тела, Претэн. Завтра с утра я ими займусь. Прощайте.

Отойдя в сторону, доктор, наконец, дал мне возможность увидеть погибшую.

— … соседи снизу совершенно ничего не слышали, потому что по телевизору показывали вестерн со множеством выстрелов. Драму обнаружила соседка по лестничной площадке, вдова Бельвез, менее получаса назад… она зачем-то зашла к Ардекурам… Ландозель, наложите печати. Дорогой коллега, сожалею, что дело столь банально. Ведь так, господин комиссар?

Я едва вышел из состояния прострации и рассеянно ответил:

— Да, да… конечно, коллега… конечно…

Комиссар Претэн как-то странно посмотрел на меня. Должно быть он пытался понять, что со мной происходит, но не решался задать мне вопрос, который так и вертелся у него на языке. И правильно делал: все равно, я бы ему не ответил. Мне не хотелось ставить его в известность о том, что в убитой я опознал красивую и немного увядшую блондинку, которую я подвозил из Анноне в Сент-Этьен.

Я снова шел по улице Руайе, такой тихой в этот час. Случившееся стояло у меня перед глазами. Эта несчастная женщина, которая так беспокоилась о своей подруге Изабель, принимавшей какие-то важные решения… Сейчас я упрекал себя за то, что не прислушался к ее рассказу. Внезапно я вспомнил, что она говорила о какой-то срочной встрече, когда просила остановиться на Бельвю. Стала ли эта встреча причиной ее смерти? И если покойная просто так встречалась с кем-то на Бельвю, то к кому она ездила в Анноне? К Изабель?

Я как раз проходил по лестнице, поднимавшейся к Крэ-де-Рош, когда мне на ум пришла одна странная деталь, которой на месте преступления я не придал особого значения. Ведь, если придерживаться версии комиссара, муж выстрелил в жену, когда она входила. Почему же он сам был одет, словно собирался уходить? Я вновь увидел на столе его фетровую шляпу с загнутыми полями. Женщина была в шляпе и перчатках, и это выглядело совершенно естественно. Но редко кто одевает шляпу, чтобы застрелиться.