Владимир Колычев - Замочек для моего любимого

– Остогов их там всех перемолотил, – сказал Ботик, отведя в сторону глаза.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он должен был быть на месте Остогова, ему нужно было закрыть своей грудью и Карину, и Лилию, и всех, кто не мог защитить себя сам. Но Ботик охранял Евгения Спартаковича здесь, он просто физически не мог оказаться в эпицентре.

– Что с ним?

– Да операция там, по ходу… Карина с ним, и эта, жена его, да.

– Да уж. – Евгений Спартакович не знал, что сказать.

Этот Остогов ни в огне не горел, ни в воде не тонул. Еще и Карину спас… Ну, и Лилию…

– Значит, Канат наглухо?

– Да рана пустяковая. Он с крыши упал, шею свернул… Наглухо, – кивнул Ботик. И, немного подумав, добавил: – Карина стреляла.

– Кто?!

– «Кольт» у вас в кабинете нашла.

– С остальными что? – Евгений Спартакович боялся уже и спрашивать. Вдруг окажется, что и остальных Карина положила.

– Один уже здесь, на больничке задвинулся, – сказал Ботик. – Другой там еще склеился… Остогов их проломил… Конкретный мужик, не вопрос…

– С Пасюком что?

– Ну, Пасюк живой… Он, типа, наш, его сюда, в нормальную палату засунули. Типа, пострадавший.

– Это хорошо. Это очень хорошо.

Канат со своими «бакланами» отошли в мир иной, за них переживать нечего. А Пасюк мог наговорить лишнего. С ним нужно было решать. И как можно скорей.

Евгений Спартакович представил, как в палату входят суровые люди с каменными лицами, как на руках защелкиваются стальные браслеты. И вдруг понял, что голова у него не болит и не кружится.

– Организуй мне встречу с Пасюком, – сказал он.

– Ну, он к вам зайти не сможет, не ходячий, – пожал плечами Ботик.

– Я ходячий, я могу зайти… Узнай, где Пасюк, договорись, чтобы нас не беспокоили.

Ботик ушел, и тут же появилась Карина. Евгений Спартакович поднялся с кровати, встречая дочь. Действительно, голова не кружится, состояние вполне. Да, надо идти к Пасюку, говорить, решать.

– Папа! – обняла его Карина.

– Все хорошо, дочка. Все хорошо!.. Как там Остогов? – спросил он с ревнивыми нотками в голосе. Карина должна была сначала к отцу зайти, затем уже все остальное.

– Крови много потерял, а так вроде бы ничего страшного. Жить будет.

– Понятно.

– Если бы не Кирилл!.. – Карина глянула на отца резко, с укором.

– Ну, все же обошлось…

– Они хотели меня похитить! Зачем?

– Будем разбираться.

– Кто эти люди?

– Я же говорю, скоро во всем разберемся.

– Эти люди убили Семена.

– Да? – Казаков изобразил удивление.

– Кирилл их узнал…

– Тогда понятно.

– Что понятно?.. Ситуация вышла из-под контроля?

– Вроде того.

– Твои люди пошли против тебя?

– Ну, не то чтобы мои люди…

– Хватит изворачиваться! Не можешь сказать правду, лучше молчи! Я и сама все знаю! Эти уроды убили Семена! Они стреляли в меня. Там, в Москве… И здесь они пришли за мной…

– Они не могли стрелять в Москве, – качнул головой Евгений Спартакович. – В это время они были в Ростове.

Так говорил Пасюк, которому нельзя было верить. Но даже если он врал, Канат не мог быть в Москве, когда стреляли в Карину… Впрочем, утверждать ничего нельзя. Сначала надо поговорить с Пасюком.

– Тогда кто стрелял?

– Не знаю… Говорю же, надо разбираться.

– Ты уже во всем разобрался! Ты даже не представляешь, что я пережила! Я убила человека!

– Ну, не убила, он сам упал…

– Я убила человека!

Карина резко развернулась, чтобы уйти, но ее хватило только на один шаг. Она остановилась, опустила голову. И позволила себя обнять.

– Ну, все, все, успокойся, – мягко проговорил Евгений Спартакович, потрепав ее по голове.

– Что теперь будет? – спросила она.

– С тобой ничего.

Возможно, на Карину и заведут уголовное дело, но за решетку точно не отправят. И суд вынесет оправдательный приговор. А самого Евгения Спартаковича могли закрыть всерьез и надолго. И чтобы этого не случилось, действовать он должен жестко и решительно.

Ботик узнал, где находится Пасюк, организовал встречу. Евгений Спартакович спокойно прошел к нему в палату, охрана осталась по ту сторону дверей.

Пасюк лежал под капельницей. Взгляд блуждал по потолку, как будто в поисках души, которая уже отделилась от тела. Мужик едва живой, если он «склеит ласты», спишут на естественные причины. Набросить подушку на голову, подождать немного и вернуть все на место. Как будто ничего не было.

Пасюк не видел Евгения Спартаковича, но как будто почувствовал его присутствие. Встрепенулся, перевел на него взгляд.