Сергей Волгин: Лейтенант милиции Вязов. Книга третья. Остриё

Свободную минутку выбрать не удалось. Из-за стола - на танцы.

Меня приглашали наперебой!, я даже боялась, что Миша приревнует. Особенно за мной ухаживал статный белокурый лейтенант Митя. Веселый, ребячливый, он так и увивался за мной. Миша звал его Митей беленьким. И этот беленький кружился вокруг меня комаром, а я с опаской поглядывала на мужа. Не обидится ли? Как мало я еще знаю своего Мишу! А мой Миша оказался на высоте. Когда мы с Митей закончили очередной танец, Миша подошел к нам и сказал сердито:

- Знаешь что, Митенька, отбивать жену в первый же вечер - свинство.

- Эх, Мишенька,- вздохнул Митя,- бей меня, колоти, но не перестану я тебе завидовать.

- Ты скрытно, скрытно, Митенька, завидуй. Внутренне страдай. Не проявляй эмоции.

Миша говорил серьезно, сдвинув брови, а я поняла, что он шутит, и мне так захотелось его поцеловать! Но ведь народ вокруг. И странно -собственного мужа стыдно поцеловать при народе… Куда это годится?-Хоть бы «Горько!» крикнули, что ли.

Про себя я весь вечер Мишу называл мужем. Это новое, необыкновенное слово так и кружилось у меня в голове, каждую минуту готово было слететь с языка. Надо бы спросить маму, так ли она себя чувствовала в первый день. Зоя ушла очень рано. Ни о чем я ее так и не расспросила. Она же сказала коротко: «Дома не все в порядке».

В шумном веселье я бы, пожалуй, и забыла о Зое - как еще собственные радости частенько застилают нам глаза, и мы не видим горя других,- если бы о ней не заговорил Митя.

- Эта девушка ваша подруга?-спросил он.

- Да,- ответила я.- Вместе учимся в институте. И вы знаете компанию, в которой она бывает?

- Какую компанию?-удивилась я.- Студенческую?

- О, нет. Вы, я вижу … Как-нибудь я расскажу вам об этих разболтанных людях.

И о разговоре с Митей я тоже забыла. Все-таки свадьба, не каждый день ее справляют!

В начале надо рассказать немного о Пашке. Молодой еще он был, усы только-только пробивались, а биография его уже на трех листах не умещалась. По скитался парень, всего повидал.

От родителей Пашка оторвался рано: отца своего вовсе не знал, мать умерла, когда мальчишка под стол пешком ходил. И остался он один как перст. Дружки, конечно, попадались, и немало их было, да все временные. Как волчонок, оторвавшиеся от стаи, бегал он по белому свету.

Была у Пашки одна страсть: презирал умничающих людей. Любил он затесаться в кучку студентов и слушать, как одни ругают Пикассо, другие защищают, одни за Хемингуэя, другие за Шолохова. Он и сам прочитал кое-что Хемингуэя и Ремарка. Постоит Пашка, послушает, выберет самого заядлого спорщика, подкараулит вечерком, наставит нож и ехидно скажет: «Выкладывай медяки, пока я не расписался!»

Стоит и наблюдает, как парень трясущимися руками шарит по карманам. Потом скажет из Хемингуэя: «Кафе Селект. Бульвар Монпарнас. Адью!» и махнет рукой.

А недавно с Пашкой произошла удивительная, прямо-таки исключительная история.

Эта ночь была голубая, прохладная, и звезды блестели, как кошачьи глаза. На улице, по которой вышагивал Пашка - ни фонарей, ни бреха собачьего. Шел Пашка, посвистывая, заложив руку в карман,- перекладывал ножик в ладони. И случилось тут гражданин с портфелем.

Остановил Пашка гражданина и портфель потребовал, да и временем поинтересовался Косясь на нож и дрожа, гражданин отвернул обшлаг и с жалостью посмотрел на золотые часы.

- А часики вполне приличные,- сказал Пашка вежливо. Он никогда не обращался со своими «клиентами» грубо. Работал по принципу: «Будем взаимно вежливы».

- Вы, молодой человек, хоть документы отдаете, - взмолился гражданин.

- Это можно,- согласился Пашка,- документы мне ни к чему,-и заглянул в портфель.

Паренек-то он был довольно хилый, весь его авторитет держался на острие ножа, да и то перочинного, и гражданин, не долго думая, заехал Пашке по уху. Пашка охнул, но не испугался - раньше и не то бывало. Взмахнул он ножиком, Чтоб метку на гражданине оставить, да тут, откуда ни возьмись, милиционер появился с двумя дружинниками - Костей и Махмудом, как потом выяснилось.

Дальше все пошло, как ,по маслу: милиционер отобрал ножик и повел Пашку и гражданина в отделение. Пришли. За столом дежурного сидел лейтенант - уже знакомый нам Михаил Вязов: он подменил дежурного на часок. Посадил лейтенант и преступника и пострадавшего гражданина на стулья и за протокол взялся. Спрашивает Пашку:

- Грабил?

- В кошки-мышки не играю,- не стал запираться Пашка.- Только в протоколе слово «грабил» не пишите, гражданин начальник, слово грубое. Я ведь вежливо попросил… Пусть пострадавший подтвердит. Я, так сказать, попросил взаймы без отдачи - у гражданина то лишние деньги водятся, а у меня их нет. Портфель он сам отдал, а потом драться полез.