AlmaZa - Империя. Цинхай [СИ]

— Не могу обещать. Я стараюсь, но не могу. — Дами подняла руку, протягивая её, и тень от неё легла на золотой квадрат солнца на стене. — Я люблю тебя. — Джин не шелохнулся, покачав головой и указав глазами на окно. В пышной зелени мог находиться, кто угодно. Дами опустила руку, поджав губы. — Я сойду с ума…

— Потерпи, нужно немного освоиться.

— Когда я зачну от Энди ребенка, надзор только увеличится… — Пальцы Джина сомкнулись в кулаки, и девушка увидела в его глазах редкую для него неистовую ярость.

— Не произноси при мне таких слов, слышишь? Это должен быть мой ребенок! Ты отдала Энди то, что должна была, и теперь я сделаю всё, чтобы не дать занять своё место.

— Не сходи с ума! Ему нужен сын…

— Замолчи! Дами, я готов убить его, только представляя, как его руки касаются тебя… — послышались шаги, и он замолчал. Сандо быстро вернулся, протянув телефон сестре Джиёна. Та приняла его с улыбкой.

— Спасибо. Какая сегодня изумительная погода, не находите? — Никто из них ей не ответил, и госпожа Цинхая продолжила двигаться к своей спальне. Помимо общей с Энди, ей выделили и отдельную, куда можно удалиться, если она будет себя плохо чувствовать, или ему захочется отдохнуть от неё. Захочется ли ему? Дами была бы рада, если бы он не звал её больше вообще, но если всё-таки придётся, то пусть не чаще, чем раз в месяц. Главарь синеозерных, хоть и был обходителен и ласков этой ночью, оставался ей чужим и непонятным человеком. В его глазах было почти отеческое тепло, но она знала цену такому расположению. Один неверный шаг — и ты ничто, тебя ненавидят и выбрасывают. Все люди, достигнувшие власти, таковы, они не прощают ошибок. Ей ли не знать, вырастя подле Квон Джиёна, для которого любая оплошность была поводом поставить минус в воображаемом черном списке предателей и недостойных. Так что и перед Энди ни в коем случае нельзя подмочить себе репутацию. Она должна не просто терпеть его, но очаровать. Джиён просил разузнать всё, что можно, о криминальном правителе Синьцзяна, а это исполнимо только с помощью её супруга. Никто, кроме него, даже его собственные дети, что она начинала понимать, не в состоянии пробиться в недра тайн Великого Китайца.

Войдя в опочивальню, Дами закрыла двери, оставив за ними Джина и Сандо. Прислонившись к разделившей их преграде, она положила на неё ладони, а на них лоб. Закрыв глаза, она не слышала ничего, кроме своего гулко ухающего сердца, выбивающегося из груди, чтобы соединиться с сердцем, бьющимся совсем рядом, за вот этой створкой. Хотелось броситься на кровать и залить её слезами, Дами так тяжело было держать в себе эту печаль! Но служанки потом поведают Энди о том, что она была расстроена, он начнёт спрашивать или искать причину, и ей станет сложнее играть постепенно очаровывающуюся им юную жену. Нельзя выдавать чувств, нельзя показывать их. Эмоции — главный враг женщин, но они же их союзник, когда фальшивы и продуманны. Дами взяла небольшой колокольчик и позвонила в него, чтобы пришли девушки и принесли ей одежду. Некогда плакать, слёзы не соединят её с Джином, а вот умелое ведение интриг и исполнение планов брата — да.

Дами обедала с Энди вдвоём на открытом балконе второго этажа, куда падало приглушенное зеленью солнце. Вьюны свисали с крыши и оплетали карнизы. Находящаяся в предгорье резиденция главаря синеозерных спасалась от июньской удушающей жары, как могла, хотя лето в этих местах в целом бывало прохладным. Внизу виднелись яркие желтые цветы кассии, от которых шёл коричный аромат.

— Прости, что не разделил с тобой завтрак, — улыбнулся мягко мужчина, наблюдая со сдержанной нежностью за юной женой, которая отламывала маньтоу [3] Маньтоу — паровые пампушки, заменяющие китайцам хлеб. , поданный к основному мясному блюду. Ведя себя внимательно и обходительно, он не мог, при всём желании, сразу расположиться к Дами и распахнуть душу: за ней стоял Джиён, а от него никогда неизвестно, что следует ждать. — Если бы не дела, то мы провели утро вместе, а в обед уделили внимание гостям. Но теперь придётся подарить им ужин в нашей компании.

— Я всё понимаю, и никогда не стану требовать излишнего внимания, — со всем возможным почтением и воспитанностью заверила Дами, хотя за подобными заверениями скрывалось и другое: элементарное желание свободного времени и вообще свободы от присутствия нелюбимого мужа.

— Однако я не считаю правильным, чтобы ты ничего не требовала. Ты теперь здесь госпожа… — Энди приподнялся и, взяв плетёный стул под собой, переставил его поближе к стулу девушки. Его ладонь накрыла её руку, лёгшую только что на подлокотник. Дами сглотнула слюну, бросив украдкой взгляд на непроницаемое лицо Джина стоявшего в стороне со вторым молодым человеком. — Понимаю, мы виделись до свадьбы всего дважды, и у тебя не было времени привыкнуть ко мне, узнать меня хотя бы немного, почувствовать себя здесь, рядом со мной, как дома. Но прошу тебя — расслабься. Цинхай принадлежит нам. Мне и тебе, и я не хотел бы, чтобы ты оставалась чужачкой для моих людей и держала себя отстраненно.