Макс Коллинз - Агата и тьма

Это не было флиртом — совсем. Они были двумя немолодыми людьми, чьи супруг и супруга отсутствовали, два профессионала, старающиеся, насколько возможно, заниматься своим делом в военное время и которым доставляло удовольствие общество друг друга. Время от времени они обедали на вокзале Юстона, но чаще — в Холборне.

Сэр Бернард задавал бесчисленные вопросы о раскопках Макса и был особенно впечатлен ролью Агаты именно как фотографа экспедиции, с отдельной темной палаткой для проявки пленок, а отнюдь не ее статусом автора популярных детективов.

— Быть замужем за археологом чудесно, — сказала она как-то сэру Бернарду, — чем старше ты становишься, тем больше ты ему интересна.

Окружающие, знавшие их как болезненно стеснительных людей, должно быть, думали, что они сошли с ума, эти два сдержанных человека, если сидят и трещат, как сороки. Но у них оказалось много общего, включая любовь к музыке: она призналась сэру Бернарду в своей неосуществившейся мечте стать оперной певицей (голос ее оказался недостаточно сильным, да и страх перед всеобщим вниманием тоже сыграл роль), а он чуть не со слезами на глазах поведал о том, как, будучи студентом-медиком, посещал «Променадные концерты» сэра Генри Вуда.

Они настолько сдружились, что могли молчать друг с другом: случались дни, когда ей не давался какой-нибудь эпизод книги (а у нее была масса времени, чтобы писать вечерами: во время затемнения выходить из дома не хотелось). Тогда она сидела и молча думала, а их разговор был вежливо-минимальным.

Когда сэр Бернард занимался очередным делом, он мог погрузиться в напряженные размышления, часто заглядывая в небольшой блокнот, заполненный заметками размером с библиотечную карточку, словно жизнь была экзаменом, к которому он в этот момент готовился.

Как-то она, с Джеймсом на поводке, зашла в крохотную лабораторию в больничном коридоре, — сэр Бернард сидел за столом в белом халате и, хмуря брови, просматривал те самые карточки своего блокнота.

— Добрый день, Бернард, — привычно поздоровалась она.

Он поднял голову с улыбкой, которая в этот раз была едва заметной складочкой под внимательными серыми глазами и правильным носом.

— А что, полдень уже миновал? — отозвался он тоже привычно.

Вскоре они уже молча шли к расположенному поблизости зданию «Холборн-эмпайр», прежде известному как Королевский театр-варьете (и серьезно поврежденному бомбой в 1941 году). На западном углу Кингзуэй их радушно принял ресторан «Холборн»: в прошлом веке тут был самый большой дансинг-холл Лондона. Теперь это была почти исключительно мужская территория с роскошным темным деревом и официантами, которые баловали сэра Бернарда особыми блюдами, несмотря на карточную систему. Агата подозревала, что сэр Бернард, чье уважительное отношение к этим официантам в течение многих лет, несомненно, и вызвало эту преданность, вообще не замечает особого отношения.

Ланч в виде пирога с говядиной и почками был столь же молчаливым, сколь и вкусным, и когда они принялись за кофе, Агата заметила:

— Похоже, у вас новое дело. Вы очень заняты своими мыслями.

— Да. Мерзкая история.

— Мы никогда не обсуждали ваших дел.

— Вроде бы нет.

— Некоторые сочли бы это… странным.

— Вот как, Агата. И почему же?

Она склонила голову набок, выгнув бровь:

— Вы ведь все-таки лучший патологоанатом Британии.

Он молча смотрел на нее, не страдая ложной скромностью и не считая нужным как-либо реагировать.

— А я… — продолжила она и замолчала.

Он не ответил.

Она вздохнула:

— А я — лучший детективный автор Британии.

— Это должен был сказать я, — непринужденно отозвался он.

Она такого не ожидала.

— Правда? Вы правда бы так сказали?

— Полагаю, — проговорил он, отпивая кофе с едва заметной улыбкой, — я только что так и сделал.

Она ощутила волну тепла, хоть ей и стало чуть стыдно из-за такой реакции.

— Как бы то ни было, — продолжила она, — мы никогда не обсуждали преступления, так ведь? Или убийства, или загадки.

— Это так. Как вы тогда сказали? Это был бы не отдых.

— А вы знаете, что я часто использую для убийств яд?

Он округлил глаза:

— Для вымышленного убийства, надеюсь.

— Да, вымышленного. А вы — один из крупнейших экспертов по ядам.

— Один из?..

Она мягко рассмеялась:

— Крупнейший… О вас рассказывают одну удивительнейшую вещь. Интересно, правда ли это?

— Могли бы спросить.

— Я слышала, — сказала она, — что в период отравлений в Кройдоне вы явились на кладбище, одетый как всегда безупречно, вплоть до цилиндра.