Ева Львова - Адвокаты не попадают в рай

— Откуда это у вашего сына? — только и смогла я вымолвить. — Здесь же рисунки художника Арзамасова!

— Да нет, блокнот принадлежал Валдису, я его отлично помню ещё по Риге, — невесело усмехнулась Инга Кирилловна. — Там, на первом листе, стоит дата, когда он был начат.

Я открыла первую страничку и поняла, что самые первые эскизы созданы Лацисом, ещё когда он был подростком.

— Я спросила у сына, где он взял рисунки отца, и Гедеминас ответил, что в кафе к нему подошёл незнакомец, представился старинным другом отца и вручил эту тетрадь. Я спросила, как тот выглядел, ведь всех друзей Валдиса знаю в лицо, но сын не смог его описать. Сказал, что мужчина был самым обыкновенным внешне, невысоким. Единственное, что ему запомнилось, — это усы. Глаза Гедеминаса горели, сын сказал, что поедет в Москву и обязательно наведёт справки насчёт автора известных картин. Страшно возмущался, почему, мол, слава и деньги достались Роману Арзамасову, в то время как писал «Обнажённую Зою» его отец. Я отговаривала Гедеминаса от опрометчивого шага, но кто в юности слушает мать?

Облокотившись на столешницу и уперев подбородок в ладонь, женщина сидела, скорбно поджав губы, и остановившимся взглядом смотрела в стену перед собой.

— То есть вы хотите сказать, что все эти годы знали о том, что гениальные картины, за право обладать которыми спорят крупнейшие музеи мира, написал ваш муж? Знали и никому ничего не говорили? — не поверила я. — Но ведь вы же, как наследница Валдиса Лациса, имеете на них полное право!

— Ничего я не имею, — прошептала Инга Кирилловна. — Помните, у Исаака Бабеля есть такая фраза: «Люди нашего круга всегда учили детей музыке»… Мои родители были архитекторами, а люди их круга водили детей в художественную школу. С первого класса мы — Валдис, Зоя и я — очень дружили. А к пятому классу стало ясно, что Валдис боготворит Зою и она отвечает ему взаимностью, а я только путаюсь у них под ногами. Но я тоже любила Валдиса. И надеялась, что капризная красавица Зоя рано или поздно вильнёт хвостом, я же останусь верной ему до конца своих дней, и Валдис по достоинству оценит мой подвиг.

Женщина печально усмехнулась и отодвинула нетронутую чашку с остывшим чаем в сторону.

— Но вышло совсем не так. Несмотря на диабет, Валдис и раньше ходил в хоккейную секцию, а тут вдруг увлёкся спортом по-настоящему. Бросил художественную школу и всё своё время начал отдавать тренировкам, встречаясь с Зоей только по выходным. Ушла из художки и я, ибо с детства мечтала стать врачом. А Зоя после окончания школы уехала в Москву, чтобы продолжать образование. Домой наведывалась только на каникулы, да и то всё реже и реже. В Москве она удачно вышла замуж, сразу же родила дочь, а я всё чего-то ждала, хотя от женихов отбоя не было. И вот однажды Валдис завалился ко мне мертвецки пьяный и предложил стать его женой. Я-то, глупая, подумала, что Бог услышал мои молитвы, а это была кара за гордыню. Свадьбы толком не получилось. Из Москвы прикатила Зоя с маленькой дочкой, и мой жених в ресторане не отходил от них ни на шаг. Валдису с его диабетом пить нельзя было, но перед Зоей он старался выглядеть молодцом. Потом ему так плохо стало… Зоя уехала обратно, и всё вроде бы постепенно наладилось. Через год я родила Гедеминаса, муж вошёл в прежний спортивный ритм, и его пригласили играть в московский «Факел». Валдис сломя голову помчался в Россию, пообещав забрать нас с сыном, как только устроится на новом месте. Но вскоре разразился скандал, связанный с его хроническим заболеванием, Лациса выгнали из команды. Зато муж стал звездой телешоу. На одном таком шоу я увидела в студии и Валдиса, и Зою, которую пригласили как известную художницу из Прибалтики, и поняла, что любимый ко мне больше не вернётся. Затем я узнала, что мужа обвинили в серии убийств и он подписал признательные показания. Я тут же поехала в Москву, хотела нанять лучших адвокатов, но Валдис категорически запретил.

— Мне это показалось очень странным, — подхватила я. — Я видела материалы дела. Судя по всему, оно сфабриковано.

— Как бы то ни было, муж умер в тюрьме от инфаркта, хотя на сердце никогда не жаловался, — переведя дыхание, продолжала Инга Кирилловна. — А через месяц после его смерти я узнала из газет, что Зоя покончила с собой. У подруги моего детства было всё, чтобы жить: любящий муж, семилетняя дочь, отличная работа, признание критиков и студия в центре Москвы. И всё-таки она выпила цианистый калий, добавив его в бокал с амаретто. Когда Зоя приезжала в Ригу, то рассказывала, что в семье её мужа принято пить на ночь этот изысканный напиток. Вроде бы он расслабляет и настраивает на умиротворяющий лад. Странный поступок, вы не находите?