Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

– Она вчера попала в автокатастрофу, – начал Шварц, и женщины заохали.

– Сах а? [150] Сах а? (арм.) – жива? – и, услышав ответ, запричитали точно так же, как давеча уборщица.

– Я вот что хотел спросить вас, – начал Шварц, выдержав приличествующую моменту паузу, – когда вы видели её в последний раз?

– Вчера утром. Она отперла кафе и уехала по делам, – ответила за всех шеф-повар.

– А ноутбук был при ней?

– В кафе она его не заносила – это точно, – встряла молодая официантка. – Она просто отперла дверь, постояла, пока мы вошли, села в машину и уехала. Может, был в машине? Она его никогда не оставляла в кафе.

– А позавчера? Она ведь имела привычку работать на нем в кафе?

– Позавчера точно был, но она на нем не работала – так, пасьянсы собирала. Но мне никогда не разрешала, – обидчиво откликнулась молодая.

– А когда уходила вечером, был при ней?

– Когда уходила, был не вечер, а глубокая ночь. И при ней был не только компьютер, но и артасаhманци [151] Артасаманци (арм.) – иностранец , – хихикнула вредная официантка.

31 декабря, утро

– Так мы пойдем, товарищ полковник? – поднялся Шварц.

– С Богом. Только особо не витийствуйте – ты понимаешь, – поднялся из-за стола Дядя Вова. – Держите меня в курсе.

– Держите меня в курсе.

– Угу, – согласился Шварц и направился к выходу.

Было еще только семь утра благословенного 31 декабря. Время, когда истово преданный культу Нового года постсоветский люд сладко спит в постелях. И предвкушает суетливый день и громогласную ночь вокруг разъятых на все деревянные вкладыши столов. Было темно и холодно, а лобовые стекла машин бригады облепили первые снежинки.

– Вы давайте на лифте, а мы с Шагиняном пешком поднимемся, – скомандовал Шварц, и гордый выбором шефа Шагинян засопел ему в спину.

– Кто там? – сипло раздался из-за двери возмущенный голос Алтынова.

– Я это, я, – добродушно отозвался Шагинян.

– Ты – это кто? – голос приблизился к двери, – ты знаешь, который час?

– Да мне в район нужно уезжать, а я к вам заехал, Левон Ншанович, чтобы посылку из Москвы передать от важного человека, – занудил Шагинян, имитируя лорийский акцент.

– От кого это – «от важного человека»? – поинтересовался голос.

– Шофера Ваней зовут, новый черный джип водит, – гнусил Шагинян.

– О Господи, тупицы – они и есть тупицы, – барственно забрюзжал Алтынов, и дверь открылась. Дальше все было делом техники, в результате чего Лёва был усажен на диван гостиной меж двух оперов. А у заспанной Светки, с её хорошо просматривавшейся из-под пеньюара умопомрачительной фигурой, изъяли мобильник и усадили её в кухне.

– Вы не имеете права лишать меня средств связи и права позвонить адвокату! – возмущенно крикнула она и перешла на свистящий шепот: – Да вы что-о-о, ребята, совсем законов не зна-а-аете? Сейчас ведь совсе-е-ем другие времена: права человека и всё прочее. Да вас же пе-е-ервых в тюрьме и сгноят!

– Да что вы говорите, Светлана Грантовна?

– удивился появившийся в дверном проеме Шварц, – а кто сгноит-то: ваш деверь Григорий Алтунян или замдиректора вашего агентства, тоже их родственничек? Но их самих уже два часа как допрашивают. И они дают очень ценные показания и по факту тендера космической аэрофотосъемки, и по присвоению сумм в особо крупных размерах.

– О-о-ой, не могу-у-у: Майн Мент, – всплеснула руками Света, – а при чем тут мы с Лёвой?

– Ну что же вы, Светлана Грантовна? – продолжал ерничать разозлившийся на кличку Шварц, – Мойдодыра читали, Муху-Цокотуху наизусть знаете. Уголовно-процессульный кодекс, как вы недавно признавались, и вовсе любимая книжка. А детективов вы совсем не читали?

– Чита-а-ала, – обиделась Света, – и читаю.

– Плохо читаете, – усмехнулся Шварц, – иначе давно бы поняли, что живете, работаете и дружите со сплошной уголовщиной и шпионской сволочью.

– Но… – Светка заткнулась – как споткнулась. Потом возвела на него свои глазки-изюминки и выдохнула: – Кто уголовники и шпионы? Лёва? Гриша?

Шварц молча смотрел в упор. Света продолжала перебирать:

– И шеф – уголовник и шпион? Ой, мамочки мои, что же это творится… – И тут же зачастила: – О-о-ой, Шварц, миленький, ничего, что я вас так называю? Арамис так здорово о вас рассказывал, так ваше благородство расписывал, что я вам очень доверяю, – трещала она скороговоркой, – Ну помогите, пожалуйста, а? Ну неужели мне опять по наивности в камеру лезть и потом всё начинать сначала? Что я – доверчивая дурочка, мне и так родители каждый день твердят. Ну что за год такой проклятый выдался? Сперва Арамис, потом Идочка, теперь вот вы – то есть я хотела сказать, ни свет ни заря пришли арестовывать. Ну, дайте мне вырасти наконец, а? Я все-все детективы перечитаю и без вашей инструкции улицу больше не перейду. Ну, пожалуйста, помоги-и-ите, а?