Влада Ольховская: Сад камней

Впрочем, удача решила взять реванш за те сто рублей, что она подкинула в последний момент. Едва Кира вошла в грязный, обшарпанный коридор общей квартиры, как к ней бросилась Марина — соседка, которая ее терпеть не могла, да и не скрывала этого.

Однако сейчас Марина не казалась ни нервной, ни озлобленной. Напротив, она была рада видеть Киру… Рада? С чего бы? Кира даже решила, что ошиблась, неправильно истолковала счастливую улыбку соседки, однако Марина, обычно начинавшая вопить без предупреждения, на этот раз заворковала.

— Кирусик! Как хорошо, что ты вернулась!

Кирусик? Нет, это определенно галлюцинация!

— А что, я могла не вернуться? — удивилась Кира. — Ты же знаешь, где я была!

Марина знала и это, и то, чем Кира занимается. На этом и строилась их неприязнь, слишком вялая, чтобы превратиться в настоящую вражду. Марина была убеждена, что уличные художники — это те же воры и проститутки, просто пытающиеся прикрыться за масками людей искусства. Соседка верила, что каждое утро Кира выбрасывает свои картинки в мусорный контейнер, идет на панель и именно там зарабатывает те деньги, которые вечером приносит домой. Кира же не пыталась переубедить ее. Зачем? Почему ее должно волновать мнение какой-то полубезумной тетки?

Сегодня Марина впервые сумела заинтриговать ее.

— Просто обычно ты возвращаешься пораньше, Кирусик, — заискивающе улыбнулась соседка. — Вот я и решила: может, как раз сегодня ты собралась переночевать у кого-то из друзей? Какая ирония была бы — сегодня, из всех дней!

— Да почему ирония-то?

— Так ты не знаешь, дорогая? До тебя не дозвонились?

— Ты прекрасно понимаешь, что до меня не могли дозвониться.

Телефона у Киры не было уже давно, она не видела смысла тратить на это деньги. Конечно, она могла бы позволить себе простенькую трубку, если бы захотела, однако ей это было не нужно.

Все равно не осталось людей, которые хотели бы ей звонить.

— Тебя сегодня очень искали, — загадочно сообщила Марина. — Какие-то люди в дорогих костюмах… Ну вот прямо очень дорогих!

— А ты разбираешься в дорогих костюмах? — не сдержалась Кира.

— Да тут не только в костюмах дело, на них все было дорогое, сразу видно — не менты!

Как и большинство громких ханжей, Марина скрывала в своем прошлом то, в чем теперь пыталась обвинить других. В частности, она не один год проработала проституткой и считала, что именно это давало ей право рассуждать о чужой морали: мол, она была — и исправилась! С тех пор Марина терпеть не могла полицейских и испытывала благоговейный трепет перед богатыми людьми.

Кира трепета не чувствовала, но и как это понимать — не знала. Как она ни старалась, она не могла вспомнить никаких «людей в дорогих костюмах», которые стали бы ее разыскивать. Она сейчас на мели — но она никому ничего не должна!

Под байкой сонно зашевелился щенок, словно напоминая, что разговор с соседкой лучше сократить.

— Чего они хотели?

Марина сделала глубокий вдох, за которым последовала долгая пауза — которой, пожалуй, полагалось быть театральной, но получилась она уж очень раздражающей.

— Быстрее! — поторопила Кира.

Соседка ухнула, как лопнувший воздушный шарик, ей наверняка хотелось объявить что-то очень торжественно. Теперь же пришлось отвечать быстро и обиженно:

— Зря ноешь! Ты теперь богата, по ходу. Они искали тебя, чтобы сообщить, что тебе досталось огромное наследство!

Две недели назад.

Хрустальный бокал с жалобным звоном ударился о стену и осыпался на пол сотнями искристых осколков. От этого должно было стать легче, а стало только хуже. Злость переполняла Антона, ему хотелось выпустить ее хоть как-то, пока она не сожгла его изнутри. Разбить что-нибудь, а лучше — начать драку и бить, бить, чувствуя, как горячая кровь покрывает ссаженные костяшки пальцев. Да, это всегда помогало!

Но тут бить было некого. Рядом с ним остался только Виктор, которого Антон в глубине души побаивался. Пришлось довольствоваться бокалами, но радости от этого было немного.

Виктор наблюдал за ним со снисходительным спокойствием взрослого, вынужденного следить за избалованным ребенком.

— Закончил? — сухо поинтересовался он. — А теперь сядь и угомонись.

Но угомониться не получалось. Память злыми осами атаковали образы, от которых Антон не отказался бы укрыться. Заводы и магазины. Контракты. Дома. Спортивные автомобили. Банковские счета. Драгоценности и деньги, все эти деньги… Богатство, которое должно было принадлежать ему, только что пролетело мимо!