Инна Бачинская - Отражение бабочки

Он даже поговорил с консьержем, выясняя, кто живет в квартирах, откуда видны окна его бывшей квартиры. Получалось, что свидетелем могла быть женщина из девятнадцатой квартиры. Ее зовут Элиза Варгус, и она покончила жизнь самоубийством. Рассказала ему об этом случайная знакомая, встреченная в парке, Нина… Элиза, Нина, обе в состоянии психического расстройства. Самоубийство Элизы, которой он не знал, буйство, галлюцинации, страхи Нины… Что это? Если бы не он, Сницар, кто знает, что она могла натворить. Обе посещали Ванессу. Ванесса… Его первая любовь, тонкая нежная девочка, о которой он иногда вспоминал, Леночка. Леночка и Ванесса? Жесткая, сильная, ненавидящая весь мир Ванесса? Лгущая Ванесса. Ванесса, затеявшая некрасивую игру. Как она убеждала его смириться, как доказывала, что ему есть что терять. «Заплати шантажисту!» — кричала интонацией, взглядом, жестом — с силой вцепившись в подлокотники инвалидного кресла. Сначала шантажист ни о чем не просил, сначала он только «обозначил» себя, издевался и пугал, а потом сказал про семьдесят тысяч долларов. Достаточно демократично, не миллион же. Деньги ей нужны на операцию. Тебе спокойная жизнь, мне деньги. И меня совершенно не интересует, кого ты убил. Или не убивал. И я готова идти по головам. Дневник женщины, покончившей самоубийством, — улика! Свидетельство их связи. Там же описание убийства. И убийцы. И он так бездарно выпустил его из рук! Обидно. Неблагодарный, попенял он себе, скажи спасибо, что остался на свободе и не попал в руки полиции. Хотя надолго ли? Кто же его приложил? Ему пришла в голову мысль, что Ванесса может ходить, что она была в квартире Элизы… Она на все способна. Он усмехнулся: она не стала бы его убивать! Он нужен ей живой. Вряд ли. Кто в здравом уме привяжет себя к инвалидному креслу? В здравом уме? А если не в здравом?

Темнота в кабинете сгустилась, но, погруженный в невеселые мысли, он этого не замечал. На полу лежал длинный светлый прямоугольник — свет из коридора падал через стеклянный верх двери его кабинета. Он приказал везде оставить включенным свет и вызвать на ночь второго охранника. В центре что-то происходит. Обмороки, галлюцинации, истерические припадки… Что это? А его сильные головные боли, тревога, беспокойство? Он связывал это с последними событиями. А если это связано с Ниной? Как? Ванесса сказала ей: «Берегитесь! Безумие заразительно!»

Сницар вспомнил, как когда-то в далеком детстве сосед-хулиган дразнил собак особым свистком, звук его был доступен собачьему уху и недоступен человечьему. Собаки в целом районе бесновались, и никто не понимал, что происходит. Его вычислили в конце концов и примерно наказали, в районе снова воцарился мир и покой.

Он вдруг вскочил и стремительно выбежал из кабинета. Влетел в палату Нины, схватил ее сумку, опрокинул над кроватью. Застыл, разглядывая кучку предметов: кошелек, ручки, блокнот, пачку салфеток, косметичку, шоколадку, проездной билет, яркую рекламку собачьего корма, — и не сразу заметил крохотный черный прямоугольник, не то пластмассовый, не то металлический. Он протянул руку, чтобы схватить странный предмет, но тут же отдернул руку — отпечатки! Открыл косметичку, нашел там пинцет и осторожно подцепил…

Он гнал машину, полный нетерпения узнать правду и вырвать у нее этот чертов дневник силой, если придется. Сторговаться, пригрозить, выкупить, наконец. Свобода дороже. Ирония судьбы — им обоим нужен этот дневник! Там описание убийства и убийцы. Ванесса уверена, что это он, Сницар. А он надеется, что описание убийцы докажет, что это не он.

Около ее дома стояла гомонящая толпа; тут же «Скорая» и два джипа с мигалками. Он проломился через толпу, сердце его сжалось от дурного предчувствия. Дорогу ему преградил человек в черной форме, он пробормотал: «Пожалуйста! Прошу вас!» — и рванулся мимо в подъезд, двери которого были широко распахнуты. На стертом мраморном полу в тусклом свете выморочного плафона лежала женщина, полуприкрытая, как погребальным покрывалом, черным платком с темно-красной каймой. Разбросанные в стороны руки, подогнутые под немыслимым углом ноги, черные волосы горгоны Медузы и оскаленный мучительно рот — казалось, она улыбается страшной потусторонней улыбкой. Вокруг ее головы растекалась лужа крови. Это была Ванесса.

— О господи, — прошептал Сницар, чувствуя, как слабеют колени.

— Знакомая? — произнес над ухом мужской голос. — Здравствуйте, доктор.

Сницар резко обернулся. На него, ухмыляясь, смотрел «злой следователь», капитан Астахов.