Евгения Михайлова - По осколкам разбитого зеркала

Она вырвалась из логова Захара, забыв, куда шла. Влетела к себе в квартиру, повернула ключ изнутри на все обороты и впервые воспользовалась защелкой, которая, в принципе, смысла не имела, разве что как психотерапия. Перетерпела первую волну телефонного террора – круглосуточно, с маленькими перерывами. Мысль о том, чтобы кому-то пожаловаться, была самой нелепой. Она тут же станет объектом слежки, разбирательств. Где ваши доказательства, встретимся в суде – все, что она слышала на его видео травли других людей. А она даже не в состоянии запихнуть его в бак.

Потом была пауза, видимо, тщательно рассчитанная, затем волны номер два и три. Лена вынесла это. Из подъезда выходила, меняя всякий раз время, шла в обход дома Захара.

Когда провела однажды плодотворный рабочий день в упоительной тишине, прерываемой только нужными или дружескими звонками, решила, что она выдержала это испытание. Что сумела без конфликта и объяснений, которые отняли бы силы и время, но не дошли бы до адресата, поставить точку, очевидную даже для такого непрошибаемого медного лба.

Так Лена прожила не меньше недели. Опять же: стыдно кому-то признаться, но она с наслаждением выходила из дома, гуляла по улицам, не спеша, возвращалась и не вздрагивала от тени, мелькнувшей за углом. Через две недели пришло СМС-сообщение от Захара: суд такого-то числа, по такому адресу, зал номер… «Прошу явиться, так как вы свидетель. В случае неявки за вами приедет полиция». Лену привычно затрясло от ярости, но она точно знала: главное – не выходить на связь. Ему требуется только это. Пару дней она просто удаляла эти сообщения, которые прилетали одно за другим, как водится, круглосуточно. Затем опять, наконец, тишина. В этой паузе Лена как-то заговорила с женщиной, сидевшей на лавочке у подъезда дома Захара. Вывела разговор на него и спросила, живет ли здесь его семья.

– Да ты что! – расхохоталась женщина. – Они давно убежали отсюда. Сначала поменялись на другой конец Москвы, теперь вроде вообще на край Подмосковья. Этот Захар – чума, он им дышать не давал. Жена хотела повеситься, сын чуть его не убил.

– Он хулиганил, угрожал, что-то требовал?

– Точно не скажу, конечно. Но не хулиганил, не кричал, просто шпионил, снимал, отлавливал их везде, что-то доказывал. Они, говорят, телефоны отключили, звонок сломали. Когда они еще тут жили, я раз слышала, как жена кричала ему в окно: «Отстань. Прошу тебя – оставь нас в покое». Она стояла в окне в ночной рубашке, плакала, а он снимал на камеру.

Лена почти облегченно вздохнула. Было у нее подозрение, что дело только в ее нетерпимости, нечуткости: не хочется подставлять ни плечо для поддержки, ни грудь для рыданий бедному изгою. Но нет, это действительно чума. И опять она позволила себе вспомнить Роберта. Знал бы он, какие испытания вынесло ее терпение. Он, который утверждал, что у нее терпения нет вовсе. И вдруг поднялась такая тоска даже не по мужской близости, а по человеческому контакту с умным, сложным, проницательным и внимательным человеком. По интеллектуальной и душевной близости с мужчиной, которому ничего не нужно объяснять, который слышит больше слов, а спор с ним – это глубокий и нужный разговор. Как выяснилось, все это было нужнее ей, чем ему. Это ее боль, но не претензия ему, не сомнения в его праве и правоте.

Может, для того и послан ей был судьбой гротескный, карикатурный Захар, чтобы она не уходила далеко от сознания своей потери. Своей неудобности, некомфортности не для прохожего сумасшедшего, а для человека, которого она выбирала бы из всех, всегда, в любых обстоятельствах. Только его. И вновь и вновь упрямо оставалась бы собой.

А Захар тогда дал ей отпуск перед тем, как совершить преступление по всем человеческим нормам и даже закону. Но для него это было обычное дело.

В то утро Лена, еще не проснувшись, почувствовала, что заболела. Пробиралась во сне сквозь пожар, бежать мешала ломота в ногах и спине. И какой-то постоянный непрерывный звон в тяжелой голове. Она проснулась, ладонью определила у себя высокую температуру и поднялась, чтобы варить кофе, готовить всякое целительное питье. Ей нужно было за час вернуть себе рабочее состояние. И только в кухне, за чашкой с кофе, она поняла, что звон – не от температуры. Кто-то непрерывно жмет вызов ее домофона. Лена никогда без договоренности или звонка по телефону не открывала домофон. Знакомые просто так ей не могли позвонить. Это или набирают по ошибке, или хулиганы, или фирмы, которые бродят с предложениями услуг, или… Много или. Только Лена знала точно, что это связано с Захаром. Новый уровень приставания.