Хорхе Молист - Возвращение катаров

Слева от подковы можно было разглядеть животное, похожее на дракона, с рогами и семью глазами, которое душило своим длинным хвостом человека. Может, это был Антихрист? Над монстром — фигура дьявола с рогами и козлиными ушами, с длинными когтями на руках и ногах. Дьявол был почти черного цвета и сжимал в руке маленького человека. Казалось, своим раздвоенным языком он облизывает его.

Морские чудища, сражающиеся войска, города в огне, мужчины и женщины, горящие на кострах, довершали собой картину в левой части полотна. Хайме был очарован красотой и жизненностью изображения.

В этот момент из-за занавесей появился Петер Дюбуа и встал с противоположной части стола. Карен и Кеплер расположились по обе стороны от Хайме. Все были одинаково одеты в белые туники.

Без лишних слов Петер Дюбуа начал декламировать громким голосом:

— Кто желает быть посвященным во второй ранг нашей веры?

— Хайме Беренгер, — ответила Карен более тихим голосом.

— Кто станет его крестными родителями в этом духовном крещении?

— Карен Янсен, — произнесла Карен.

— Кевин Кеплер, — сказал за ней Кеплер.

— Карен и Кевин, готов ли посвящаемый к духовному крещению?

— Да, Добрый Человек, — ответили оба.

— Обещаете ли вы впредь направлять его в сомнениях и духовных поисках?

— Да, — повторили они одновременно.

— Хайме Беренгер, желаешь ли ты войти в нашу группу?

— Да, я этого желаю.

— Обещаешь ли ты хранить в тайне все, что увидишь и услышишь, а также не раскрывать никому имен людей, с которыми познакомишься?

— Да, обещаю.

— Обещаешь ли ты поддерживать организацию в ее деле, помогать твоим братьям и подчиняться тому, кто будет назначен твоим лидером?

— Пока это подчинение разумно, обещаю.

— Знаешь ли ты, какие тяжкие последствия ждут тебя в случае нарушения данного обещания? Ты их осознаешь и принимаешь?

— Да, я их принимаю.

— Готов ли ты подвергнуться обряду катарского крещения, зная, что твое желание может быть отвергнуто?

Хайме заколебался, услышав об этом, но решил, что раздумывать уже поздно, и ответил:

— Да, готов.

— В таком случае, выпей содержимое этого кубка и не ставь его на стол, пока не опустошишь.

Хайме поднял золоченый кубок, и он показался ему слишком тяжелым. Напиток напоминал красное слабое вино, сильно приправленное специями, сладкое и терпкое. Он выпил напиток до последней капли.

— Сейчас давайте помолимся, чтобы милостивый Бог помог нам: тебе — пройти твой обряд инициации, а мне — правильно провести его, — мягко сказал Дюбуа.

— Отче наш, иже еси на небеси… — Дюбуа начал молитву, и остальные хором присоединились.

Взгляд Хайме снова, как магнит, притягивал необычный ковер. Хайме механически повторял молитву и заметил, что древние слова, которым его научили родители и Церковь, в этот раз были изменены. Он не придал этому значения. Тело и сознание Хайме были расслаблены, а все его чувства необычайно обострены.

Этот ковер!.. Неужели дракон пошевелился? Это не просто кусок ткани, он уверен. Этот ковер живет своей собственной жизнью!

Молитва закончилась, и он почувствовал руку Карен в своей.

— Пойдем, — сказала она и потянула за собой.

Возле стола стояли маленький диван и несколько стульев. Карен помогла ему лечь, а остальные сели: Карен справа от него, Кеплер — слева, а Дюбуа — в изголовье. Хайме продолжал смотреть на ковер; персонажи начали двигаться, их глаза блестели. Он почувствовал, как руки Дюбуа коснулись его головы, и тут же ощутил странное тепло, исходящее от них. Но он не отрывал глаз от ковра, он не мог отвести их. Огонь, вытканный на нем, был настоящим! Хайме показалось, что ткань вот-вот загорится.

— Закрой глаза, Хайме, — услышал он.

Он послушался, но фигуры на ковре продолжали жить в его сознании.

Хайме следовал указаниям Дюбуа, которые в основном совпадали с известными техниками расслабления. Его тело все больше тяжелело, а дыхание становилось медленным и равномерным.

Сознание очистилось, в нем сохранилось только движение странных фигур. Он ощущал нарастающее тепло во всем теле, которое передавали ему руки Дюбуа.

Он словно издалека слышал указания Доброго Человека, они постепенно становились все более странными. Хайме, не задумываясь, подчинялся, словно под гипнозом. Может, так оно и было?

Но эта мысль не задержалась в его сознании.

Он вдруг понял, что ничто его не беспокоит. Ничто в этом мире и в этом времени не имело никакого значения.