Лариса Соболева - Всадница без головы

Тахир отмахнулся от него, как от назойливой мухи, остановив взгляд на Черновом, в конце концов, генералиссимус Андрей Максимович, ему и командовать парадом. А тот отправил ребят на предприятия Вольской, причем просил переговорить со всеми ее сотрудниками без исключения — от заведующих до грузчиков. Не прошло и полминуты, как Тахир с Олегом вышли, в кабинет заглянул Петя и попросил разрешения войти.

— Петр! — обрадовался ему Черновой. — Заходи, мальчик, заходи…

Мальчик пришел не один, с девочкой. Выслушав, в чем дело, Андрей Максимович позвонил куда следует и договорился: пока будет идти сверка данных, Але выдадут справку, удостоверяющую личность. С водительскими правами нужно немножко подождать, все же это чуть-чуть другое ведомство, но вопрос решаем. Потом он предложил и Але посмотреть мультик с известным сюжетом… Ой, какие отвратные воспоминания у нее после всех приключений, связанных с домом Вольской, она не хотела еще раз увидеть себя со стороны и все, что там происходило. Андрей Максимович настаивал:

— Нет-нет, отворачиваться не надо, понимаю, что возвращаться в час убийства тяжело, и все-таки ты внимательно смотри — так все было или что-то мы упустили? Вспоминай детали… неважные, дурацкие, мысли несущественные — нам все сгодится.

К счастью, ее не изобразили голой, иначе не вынесла бы.

— Как будто так и было, — сказала после просмотра Аля. — Я же не все видела, но сделано здорово. Знаете, мне вспомнился один момент… Когда мы с Ником приехали, он стал открывать ключом дверь, а она оказалась открытой. У него был шок из-за того, что забыл запереть дом, потом успокоился, ничего ведь не случилось, все вроде бы осталось на месте.

— Ник рассказывал о Зое Павловне что-нибудь?

— Немного, но отзывался хорошо, восхищался, чуть-чуть побаивался ее… Я думала, она его мать. Сказал, что «мамуля» обещала вернуться на следующий день поздно вечером, около двенадцати ночи, поэтому пригласил меня, и был ужасно напуган, когда Зоя Павловна вернулась на сутки раньше.

— На сутки… — задумчиво повторил он.

— Да. Двадцать четвертого августа уехала и двадцать четвертого приехала, а должна была завтра вечером, двадцать пятого августа вернуться домой, — уточнила Аля. Ей показалось, следователь не въехал во временной отрезок.

— Очень интересно, — загадочно глядя на Алю, обхватив подбородок пятерней, произнес Черновой с улыбкой.

Что ему интересно, не объяснил, уже на обратной дороге она поинтересовалась у Пети:

— Какой странный твой дядя Андрей. Чего это он на меня загадочно смотрел и улыбался? Будто подозревает меня…

— Брось ерунду молоть, — покривился Петя. — Дядя Андрей, когда попадает на важную мысль, смотрит на тебя и не видит. Он в отключке, потому что живет в этот миг своей работой. Его семья к перепадам настроения, отключению от текущего момента, зависаниям, да ко многим чудачествам привыкла давно, даже подшучивают над ним.

— А кто он тебе? Я заметила, у вас теплые отношения.

— Друг отца. Большой друг, настоящий.

— А отец где?

— На небесах. Давно, когда я подростком был.

Она вдруг как-то сникла, не извинившись за напоминание о смерти близкого человека, и, как дядя Андрей, отключилась от текущего момента, глядя в одну точку. Петя так и не понял, чем он вогнал девушку в ступор, чтобы вывести, предложил:

— Давай заедем на рынок и купим продуктов? Я магазинную еду как-то не очень… Такую ораву кормить надо, верно?

— Сегодня орава уменьшится, — рассмеялась Аля.

— Все равно выгода: неделю не буду ездить за едой.

Рынок так рынок. Аля помогла выбрать продукты, удивив Петю практичностью и знанием, к тому же торговалась удачно, он к препинаниям с продавцами не привык, поэтому молча таскал сумки с пакетами. А чему тут удивляться? Двое детей научат разбираться во всех бытовых потребностях. Наконец оба с полными пакетами переступили порог квартиры, и тут началось! Из ванной выглянули две виноватые мордахи, и Аля поняла: будет буря. Она кинулась в ванную комнату и замерла, сзади задышал Петя:

— Ни фига себе! Что тут было?

В ванной бардак — на полу воды по щиколотку (слава богу, первый этаж), все, что в шкафчиках стояло, переставлено на новые места — на крышке унитаза, что-то на полу в воде, на стиральной машинке, на корзине для грязного белья. Маша стояла босиком у шкафа с мокрой тряпкой и, почуяв угрозу в словах Пети, начала плакать, растирая кулачком глаза и с трудом выговаривая:

— Мы… мы помочь… хо-хотели… убраться-а-а… Миша поставил ведерко… в ра-аковину… и… и мы забыли… А потом… потом мы доста-авали, а оно упало…