Сара Пэйнтер - Весь этот свет

– Я тебя слушаю, – сказала я. – Почему ты бросил меня одну в машине, если, как говоришь, любишь меня?

– Ты была не одна. Машина уже остановилась, кто-то осматривал тебя, и еще один парень звонил. Я же понял, что они тебе помогут, и мне нечего тут делать.

– Все равно мог бы что-нибудь сделать.

– Не мог, в этом все и дело. Что бы это решило? Мне нужно было думать о своем положении. Из-за этого я мог лишиться работы, а мне нужно было думать о нашем будущем. Оставшись без работы, я не купил бы нам этот дом. Теперь понимаешь? Я сделал это ради нас.

Внезапно мне стало ясно, в чем все дело. Совсем не в любви. В молчании. Марк Фейрчайлд боялся, что я нарушу это молчание.

– Выпусти меня, – попросила я снова. – Я ничего не сделаю. Не пойду в полицию, не сообщу в газету, ничего. Мне нужно только, чтобы ты меня выпустил.

– Это ты сейчас так говоришь, – сказал Марк. Конечно, он был прав. Я готова была сказать что угодно, лишь бы он позволил мне выбраться. Сердце сжалось сильнее, череп сверлила острая боль. Я злилась, и мне было страшно.

– Я хочу, чтобы ты поняла, – теперь от его спокойствия и следа не осталось. Он вел себя как тогда, в машине. Я вновь видела, как стеклоочистители бешено мечутся вверх-вниз, слышала, как его настроение меняется от пьяно-злого до совершенно безбашенного. И, как тогда, мне стало по-настоящему страшно.

– Марк, я все понимаю, – вновь попыталась я. – Конечно, тебе было очень страшно.

Повисла недолгая пауза, будто он пытался взвесить мои слова, решить, какое теперь направление выбрать. В конце концов он сказал:

– Я шел по обочине, но когда попытался подняться на склон, упал в обморок. Очнулся несколько часов спустя, в кювете. Уже рассветало, машины начали ездить. Я попросил меня подвезти, привел себя в порядок, приехал к тебе в больницу и увидел, что ты спишь.

– То есть в коме, – я сжала губы. Когда же я научусь затыкаться вовремя? Сейчас никак нельзя было ему перечить.

– Мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы понять – это был знак.

– Знак?

– Перестать ходить вокруг да около. Стать серьезнее. Нам подарили еще один шанс стать счастливыми, Мин. Надо хвататься за него обеими руками.

Его слова звучали почти как Евангелие, но все, о чем я могла думать, – о том, как он хватается обеими руками за мою шею и сжимает изо всех сил.

– Мне нужно подумать, – вдруг сказал Марк, и, прежде чем до меня дошел смысл его слов, он рванул меня за руку вверх и вытолкал в прихожую. Передо мной нарисовались неясные очертания двери, Марк распахнул ее. Миг, и я оказалась в стенном шкафу, дверцы наглухо заперты. Я дернулась, но было уже поздно. Я давила на дверцу всем весом, но она не поддавалась – с другой стороны на нее давил Марк.

– Прекрати дурачиться! – закричала я. – Марк!

Попыталась сделать шаг назад, чтобы вытянуть руки как следует и надавить посильнее, и наткнулась ногой на что-то твердое. Ощупала стены шкафа и обнаружила за спиной металлическую поверхность бака для воды.

– Дай мне подумать одну минутку, – Марк, судя по голосу, был в панике. Его привычная броня треснула, а что пряталось за ней – об этом я не имела ни малейшего понятия.

В шкафу было так темно. Я чувствовала, как ветер бьется в створки, порой видела очертания предметов снаружи – очень яркие. Или это была сенсорная депривация? Кажется, я где-то читала о таком: если лишить глаза света, рецепторы начинают срабатывать как попало. Будто они не в силах вытерпеть отсутствие ярких красок и начинают создавать свои собственные.

Почему я не схватила сумку? Мобильник лежал в переднем кармане. Будь он у меня с собой, я набрала бы 999, и меня вытащили бы отсюда. Без него я оказалась совершенно беспомощна, лишена всякой надежды. Марк уже зашел слишком далеко. Я чувствовала это по его голосу. Тон изменился. Он уже не был ни злым, ни отчаянным, он звучал задумчиво. Спокойно. Марк размышлял, как следует довести ситуацию до логического завершения, минимизировав при этом риск. Риском было выпустить меня. Я помнила катастрофу и то, как он себя повел. Само собой, я запомню, как он запугал меня, затолкал в шкаф и запер. На что он готов, чтобы заставить меня молчать? Чтобы я никому не рассказала?

– Давай просто забудем обо всем этом, – сказала я. – Плевать мне на машину. Это был просто несчастный случай. Ну и черт с ним, все позади. Давай начнем все сначала.

Тяжелый вздох.

– Хотел бы я тебе верить.

О господи. О господи! Он собирается меня убить. Он запросто может столкнуть меня с каменной лестницы, может задушить подушкой. Я слабая, я одинокая, я в ловушке. Что-то коснулось моей щеки в темноте. Я сдавленно всхлипнула.