Наталья Александрова - Восемь обезьян

— Понятия не имею, — честно ответила Надежда. — Сама удивляюсь! Это же последняя обезьяна, в ней должен быть твой микелин… если этот не наврал, — она кивнула на Маркела.

Незнакомец перевел на него свой змеиный взгляд.

— Зачем мне врать? — испуганно вскрикнул тот.

В эту секунду в коридоре раздались быстрые тяжелые шаги, и в кабинет ворвались трое крепких, чем-то неуловимо похожих мужчин в штатском.

— Детективное агентство „Следопыт“! — объявил один из них. — Нас прислала Алена Синица. Кто здесь Надежда Николаевна?

— Я! — честно ответила Надежда. — Лучше поздно, чем никогда!

— Чем вам помочь?

— Задержите вот его! — она показала на то место, где только что стоял смуглый незнакомец, но он уже неуловимым, скользящим движением переместился к окну. Двое оперативников бросились наперерез, но он проскользнул между ними, как змея, вытянулся и непонятным образом скользнул в открытое окно.

— Держи! — крикнул старший оперативник, но было уже поздно.

Надежда бросилась к окну, перегнулась через подоконник и успела увидеть, как темная фигура сползает по стене дома.

Что-то похожее Надежда видела на юге, когда по стене ее гостиничного номера проползал геккон, охотившийся за мухой.

— Ничего себе! — ахнул один из оперативников, проследив за взглядом Надежды. — Что это за техника? Израильская, что ли?

— Японская! — возразил второй. — Слышал про ниндзя?

— Ладно, берем хоть этого! — распорядился третий, указывая на Маркела. — Полина Самсоновна, завтра зайдите в офис, документы подписать. Опять же, расчет окончательный нужно сделать.

Они подхватила Маркела и, не развязывая, потащили с собой.

— Я тоже пойду, — со вздохом сказала Надежда, — устала что-то, домой хочу.

— И мне теперь уборки до вечера хватит, — также вздохнула Полина, глядя на разоренный кабинет.

Огромный нефедовский дом занимает целый квартал возле Сенной площади. Население этого дома не меньше, нежели население иного провинциального города, и столь же разношерстно. Есть в нем и квартиры для относительно чистой публики — не то чтобы купцов или чиновников, но мастеровых и уличных торговцев, которые еще от себя сдают углы. Есть и совсем страшные ночлежки, где обитают самые что ни на есть подонки и отбросы общества — пропившие все, что можно, бродяги, нищие и беглые каторжники.

В окрестностях Сенной площади нефедовский дом уважительно именуют Нефедовской лаврой, а обитателей его, соответственно, монахами той лавры.

Совсем особую статью среди этих сомнительных монахов составляют так называемые барыги — попросту, скупщики краденого. Некоторые из этих барыг составили себе такое состояние, что могли бы разъезжать в позолоченных каретах, есть и пить на серебре и золоте, однако они по-прежнему одеваются в самое скромное и поношенное платье и обитают в тесных и душных помещениях.

Среди этих барыг особенно известен Парфен Маркелыч Нефедов, который, собственно, и владеет всем огромным домом, по нему и названным нефедовским.

Парфен Маркелыч держит мелочную лавку в первом этаже собственного дома, при этой лавке он и живет, так что клиенты могут найти его в любое время дня и ночи.

Именно в первом часу ночи и постучал в дверь мелочной лавки крепенький узкоглазый старичок с суковатой палкой в руках.

На двери лавки открылось маленькое оконце, в котором показался заплывший глаз, и хриплый голос спросил:

— Чего надоть?

— Мне бы с Парфеном Маркелычем покалякать! — проговорил старичок елейным голосом. — Я ему гостинчик принес…

— Парфен Маркелыч отдыхают! Приходи завтра со своим гостинчиком!

— Завтра? — жалостно переспросил старичок. — Неохота мне до завтра-то ждать, больно гостинчик горяч, как бы не обжечься… я уж тогда к немцу пойду, к Конраду Фридриховичу. Может, он не отдыхает, может, поможет старику…

— Обожди, старик! — донеслось из-за двери, и оконце с железным лязгом закрылось.

На какое-то время там наступила тишина, затем снова послышался лязг, но куда более громкий, и дверь лавки открылась.

На пороге стоял толстый детина в полотняной рубахе и таких же штанах. Лицо у него было какое-то бабье, а кулаки величиной с голову пятилетнего ребенка.

— Заходи, старик! — пригласил этот детина. — Парфен Маркелыч поднялся, примет тебя!

Как только старик вошел в лавку, детина запер за ним дверь на засов, ощупал позднего гостя на предмет какого-нибудь опасного предмета вроде ножа или кастета, ничего такого не нашел, но на всякий случай отобрал у него палку и только после этого пропустил в заднюю комнату лавки.