Наталья Александрова - Восемь обезьян

— Но их просто никто не мог установить! В мой офис не приходили посторонние люди! Никакие электрики или кабельщики… я знаю, как это бывает.

— А вы думаете, Валентин Сергеевич, это обязательно должны быть посторонние люди?

— Ну да, им ведь нужно установить эти самые ТРС…

— Ох, Валентин Сергеевич, вы не представляете, как далеко шагнул прогресс в нашей области! Наука движется вперед буквально семимильными шагами. Вот, например, один наш клиент заказал на прошлый Новый год сувенирную фигурку — керамического петуха, поскольку у нас сейчас год Петуха по восточному календарю. Так что вы думаете? — Надежда сделала эффектную паузу, следя за выражением лица Сугробова.

— Что? — переспросил Валентин Сергеевич, явно заинтересовавшись ее словами.

— А то, что в этого петушка его конкуренты вмонтировали очень мощное ТРС! И прослушивали все его переговоры — как служебные, так и личные!

— Петуха… — проговорил Сугробов и забарабанил пальцами по столу. — Я не покупал петуха.

— Ну, петух — это только один возможный пример. Возможно, это была лошадь или собака…

— Или обезьяна.

— Что? — переспросила Надежда. — Вы купили обезьяну? — Она оглядела кабинет.

— Да, но я купил ее не для себя, разумеется… я купил ее для своей тещи… — По губам Сугробова скользнула хитрая улыбка. — Вы не представляете, как она на нее похожа! В этой мастерской такие умельцы — они ее еще немножко доработали, подправили, так что теперь — просто одно лицо! Хотел поставить у себя в кабинете, чтобы любоваться, но жена сказала, что теща очень обрадуется подарку.

— А теща живет с вами?

— С нами… — Валентин Сергеевич тяжело вздохнул, и в этом вздохе Надежда прочитала весь груз страданий, которые ему приходится терпеть от совместного проживания с тещей. Мало жены, ревнивой истерички, так еще и теща…

— И эта обезьянка — она все еще находится у вас? В вашей квартире? Вы ее не выбросили?

— Нет. Как ни странно, теще она очень понравилась, и она держит ее на видном месте, в гостиной. Наверное, почувствовала родство душ. Это вообще очень странно, потому что обычно ее раздражает все, что исходит от меня.

— Но вы, надеюсь, не обсуждаете дома свои дела?

— Случается… — тяжело вздохнул Сугробов. — Знаете, иногда я действительно говорю о делах по домашнему телефону или приглашаю к себе важных клиентов…

— Плохо! Очень плохо!

— Ладно, теперь я обязательно выкину эту обезьяну. Хотя теща, конечно, будет против…

— Постойте… — Надежда изобразила глубокую задумчивость, потом лицо ее посветлело, как будто она нашла решение важного и трудного вопроса. — Не выбрасывайте ее!

— Как же? Ведь вы считаете, что при помощи этой обезьяны конкуренты прослушивают мои разговоры!

— Вот послушайте, как мы поступим. Для начала принесите эту обезьянку мне. Я передам ее в наш технический отдел, специалисты, не разрушая фигурку, постараются выяснить все, что можно, об установленном в ней ТРС. Кто изготовитель, кто продавец, возможно, удастся даже узнать покупателя. Это первый этап. А потом вы снова возьмете ее домой и поставите на то же самое место…

— Но я не смогу чувствовать себя как дома! Я буду нервничать! Я буду переживать!

— Не беспокойтесь, это будет не очень долго. Мы совместно с нашим стратегическим отделом разработаем план операции по внедрению дезинформации, как у нас говорят — дезы, чтобы обмануть ваших конкурентов, внушить им ложные представления. Тем самым мы перехватим у них инициативу и заставим их играть по нашим, точнее, по вашим правилам…

— А что, — оживился Сугробов. — Это интересно…

— Вот видите! Теперь самое главное — как можно скорее принесите мне вашу обезьянку.

— Да. — Сугробов помрачнел. — Боюсь, что теща устроит скандал…

— Ну, это уж ваша проблема! Значит, как только принесте обезьяну, сразу же звоните!

Участковый врач подняла глаза.

В дверях кабинета стояла крепкая энергичная женщина лет семидесяти с пылающим взором неравнодушного человека. Все в этой женщине было какое-то квадратное — квадратное лицо, квадратные плечи, квадратный подбородок, массивный квадратный бюст выдавался вперед, как выдвинутый ящик комода.

Врач вздохнула.

— С чем вы сегодня пожаловали, Эльвира Степановна? Что вас теперь беспокоит?

Квадратная женщина притушила блеск глаз, сменив его страдальческим выражением, проследовала к столу, села, тяжело заскрипев стулом, и только после этого проговорила: