Владимир Буров - 8, 9 — аут

— Уверен. Иногда мы…

— Разбавляете коньяк? — спросила Пестелина.

— Нет, мы просто заменяем французский на наш.

— Вы хотите сказать, что в бутылке из-под Хеннесси поддельный армянский? — изумился Мэр.

— Не в этот раз, — сказал Виктор. — У вас на столе бутылки-то запечатанные. Тем более, сегодня усиленная проверка.

— Почему? Сегодня, что, постный день? — спросил Мэр.

— Нет, день сегодня обыкновенный, скоромный, Только сегодня на банкете сам министр будет. С американским посланником. — Виктор показал свой загнутый назад большой палец и даже присвистнул.

— И об этом все знают? — спросил Павел Александрович. — Тогда почему мы не в курсе?

— Никто ничего не знает, — прошептал Виктор. — Я сам только узнал. Некоторых доверенных официантов и барменов специально оповестили.

— Оповестили для того, чтобы сегодня не пили чужой Хеннесси? — хмуро констатировал Мэр.

— Если честно, Хеннесси здесь никогда и не было. Только Мартель и Камю. Это в честь министра и американского посланника достали.

— Откуда достали? — спросила Пестелина.

— То есть как, откуда? Откуда все достают, — сказал Виктор, и показал пальцем на верх.

— С неба, что ли? — спросила Пестелина.

— Почти. Все вино из нового ресторана Космос.

— Космос? Это где?

— Ну, как где? В Москве, само собой разумеется. Я, между прочим, там работал.

— Выгнали?

— Сам ушел. — Алексей незаметно для окружающих хлопнул рюмашку Хеннесси и удалился.

— Хорошо пьет, — сказал Мэр, — незаметно.

— Маг. Кстати, ты мне так и не ответил, зачем купил один рубин?

— Как зачем? А зачем звезды на Кремле рубиновые?

— Так мне его на лоб, что ли прикрепить?

— А почему бы нет? Сегодня твой праздник.

— Какой праздник?

— Ну как? Деньги-то есть!

Пестелина надела на голову золотую цепь с рубином.

Мэр улыбнулся. Было очевидно, что эту цепь надевают на шею. Но так тоже хорошо. В полутьме все равно ничего не видно. Зато жена чувствует себя царицей. Ведь сказано же про жену:

— А во лбу звезда горит!

Семен сел один. У самого оркестра. Но скоро к нему присоединились две дамы. Видимо, договорился заранее, еще на палубе. Ну, а че теряться, он сегодня победил. Деньги-то есть. Да и настроение хорошее. Пятьдесят тысяч! Три Волги можно купить. А уж баб-то!.. Не меряно.

Заводские Концессионеры, Аркадий Ильич, Татьяна с мужем и Парторг, Юрий Владимирович, имели свой стол в самой середине большого зала. Их было бы не просто найти. Ну, если бы они кому-нибудь понадобились. Как говорит Эдгар По:

— Прятаться лучше всего на видном месте.

— Закажи мне песню, — сказала София.

— Какую? — спросил Алексей.

— Когда иду я в балаган, я заряжаю свой наган.

— О! Кстати, я забыл сходить за своим пистолетом.

— Потом сходишь.

— Потом может быть поздно.

— Пойдем!

И они пошли на танцплощадку.

— Я не соображаю, как танцевать под эту песню.

— Просто обними меня и все.

— И все? Мне это нравится: и все. А с ногами-то что делать?

— Двигай.

— Как?

— Представь, что ты индеец племени Наваха.

— Хорошо. Что дальше?

— Представь, что ты на Олимпийских играх. У тебя заплыв на десять километров. Как ты поплывешь? Как мы сможем стать первыми?

— Не знаю.

— Подумай.

— Я поплыву…

— Ну, думай, думай, парень!

— Я поплыву новым никому еще неизвестным стилем!

— И называется он?..

— И называется он?..

— Ты должен вспомнить.

— Что?

— Всё.

— Сейчас, сейчас. Сейчас, сейчас, как говорит Шекспир.

— Ну!

— Чтобы занять первое место на Олимпийских играх?

— Разумеется.

— Я поплыву всемирно известным теперь стилем под названием:

— Кроль!

— Есс! Давай, поплыли. Интенсивнее работай, мальчик!

— В шумном балагане часто появлялся подлинный красавец Гришка-сутенер. Женщинам лукаво Гришка улыбался. Но в работе Гришка никудышный вор.

— Когда иду я в балаган, я заряжаю свой наган.

Вдруг раздались выстрелы. Три, может быть, четыре, может быть, пять. Потом еще. Кто-то до конца расстрелял всю обойму. Когда включили весь свет, оказалось:

— Убит один.

— Кто это? — спросил, подходя, министр. Американский посланник был вместе с ним. Все молчали.

Наконец, сквозь толпу протиснулся человек, и со слезами упал на колени. Это был Роман. На полу лежал его сын. Бывший тренер футбольной сборной упал на него и зарыдал.

— Он хотел пошутить. Только пошутить.

— Хотел на праздничек попугать всех Серийником, — констатировал министр. — И вот, на тебе, доигрался.