Михаил Божаткин - Последний рейс «Доротеи»

«Значит, плохо дело», — подумал он, тяжело вставая и подходя к столу.

— Садитесь… Значит, вы, Михаил Семенович Ткачук, родились в Голте… Красивый город, был я там. Вы знаете, что его сейчас переименовали, называют Первомайском?

— Нет, не слыхал…

— Ну, разве можно быть таким отсталым человеком! — упрекнул Ковнер. — Во всех газетах об этом писали… Так, когда тебе, — перешел Ковнер на «ты», — было десять лет, семья переехала в Одессу. Работу отец что ли искал?

— Тогда на заводе Гана была забастовка, ну и отца, как участника ее, уволили. Он и переехал в Одессу.

— А где сейчас отец?

— Погиб он. Во время империалистической…

— А Сомом тебя почему прозвали?

— В Одессе это. Пошли мы на море с ребятами, стали под камнем рыбу ловить. Я вытащил рыбину, да и кричу: «Братцы, сома поймал!» А ребята смеются: «Сам ты, говорят, сом! Это же бычок!..»- вот так с тех пор и прозвали Сомом…

— И отец у тебя, похоже, был хорошим человеком, и детство у тебя, вроде, было хорошим, а вырос ты бандитом…

Сом передернулся, — не ожидал, что его могут так назвать.

— Да, Сом, бандитом. Разве доставлять оружие с иностранного судна белогвардейским шайкам не бандитизм? Самый настоящий!

— Оружие? Я не знал, что в ящике оружие.

— Знал, Сом, знал… А как ты назовешь вооруженное сопротивление и убийство милиционера?

Мишка побелел.

— Я не стрелял, у меня и оружия не было!

Но Алексей Павлович твердо был уверен в обратном. Тот, что умчался на лошади, конечно же, не бросил своего оружия. Возле неизвестного убитого лежал «парабеллум», а в руке зажата новая обойма — по-видимому, смерть настигла его, когда он хотел перезарядить пистолет. На месте боя был найден еще наган, в барабане которого остался невыстреленным один патрон. Кому он мог принадлежать? Только Сому.

— Ты знаешь, что такое дактилоскопия? Ну, определение личности по отпечаткам пальцев? — Мишка кивнул головой. — Ну так вот посмотри. Это — отпечатки твоих пальцев, взятые здесь, а это — снятые с рукоятки нагана.

Сом опустил голову. Но вдруг вскинул ее, взглянул на Ковнера и почти закричал:

— Не убивал я!.. Я в воздух стрелял!..

— Не кричи, я не глухой. Сейчас разберемся. Ты знаешь, что такое баллистическая экспертиза? Ну, как бы тебе это лучше объяснить… В общем, если из двух револьверов выстрелить, а потом исследовать пули, то можно определить, из какого пистолета какая пуля. — Мишка слушал. — Дело в том — продолжал Ковнер, — что каналы ствола совершенно одинаковыми не бывают. На одном инструмент оставил свои заусеницы одной формы, на другом — другой. Влияет изношенность ствола, раковины, образовавшиеся от коррозии. Понимаешь? — Сом — утвердительно кивнул головой. — Если выстрелить из подозреваемого оружия и пулю сравнить с ранее обнаруженной, то будет ясно, кто стрелял. Вот мы так и сделали. Извлекли пулю из тела убитого милиционера, затем, уже здесь, сделали выстрел из твоего нагана, у нас в подвале есть для этого специальная комната: выстрел делается в ватный матрац, а пулю потом найти нетрудно. С обеих пуль сняли оболочки, сфотографировали их, увеличили, и вот смотри, что получилось, — пододвинул он Сому фотографические от печатки.

В действительности в СУРе не было лаборатории, в которой можно было бы произвести баллистическую экспертизу. Ковнер вырезал фотографии из иностранного криминалистического журнала. Да и операция на этот раз обошлась без потерь, только одному милиционеру пуля пробила мышечные ткани в предплечье. Но как иначе можно было заставить заговорить Сома? Сом смотрел, фотографии были одинаковыми.

— Что же теперь? — прошептал он.

— Ты лучше меня знаешь, что за такое положено. И даже смягчающих вину обстоятельств нет… Впрочем, Советская власть умеет не только наказывать, но и прощать… Ты газеты читаешь? Нет… Жалко. Так вот, недавно белогвардейский генерал Слащев… Слыхал такого? — Мишка кивнул головой. — Слащев прибыл в Советскую Россию. И правительство его простило, хотя на его руках, ох, как много крови. Простило и всех офицеров, которые вернулись вместе с ним.

— И меня могут простить?

Ковнер молчал.

— Я могу только ходатайствовать об этом, а все дело решает суд, — сказал он. — Ну, а просить я буду только тогда, когда ты будешь откровенным.

— Меня убьют, если я все расскажу!

— Кто? Можешь быть уверен — тебе со своими друзьями теперь долго не придется встречаться. А впрочем, как хочешь… Да мы, собственно, и сами все знаем… — Позавчера ночью вы выходили на шлюпке в море. Вместе с вами был и «Апостол»…