Лаура Липман - Девять пуль для тени

— Он был симпатичный, — пробормотала Кэт, смущенно покосившись на супруга. — Куда симпатичнее, чем Трой. Я была так рада за Тиффани.

— И где же был Эрик в ту ночь, когда убили Тиффани?

На этот раз ответил Гантс-младший:

— В пути. Где-то неподалеку от Спартины, штат Виргиния. Он постоянно разъезжает, знаете ли. Работа у него такая — Эрик коммивояжер, продает запчасти к фотоаппаратам. Полиция первым делом позвонила ему — велела вернуться домой, чтобы опознать… опознать…

Тесс постаралась побыстрее увести разговор в сторону:

— Скажите, а многие в городе знали, что Тиффани часто бывает дома одна?

Глаза Уолли вспыхнули.

— Неужто вы думаете…

— Я ничего пока не думаю , — осторожно ответила Тесс. Она уже успела забыть, насколько тяжело родным ворошить подобные печальные воспоминания. — Но меня сильно интересует Трой Планкетт.

Тут, наконец, в разговор вмешался и старый Гантс. Тесс вздрогнула — ей показалось, что в заржавевшем замке заскрежетал ключ.

— Паршивец достаточно жесток, чтобы убить, однако недостаточно умен, чтобы выйти сухим из воды.

— А что, Трой Планкетт все еще в городе?

Но старый Гантс уже захлопнул рот — видимо, решил, что рассказал все, что мог. Он вдруг напомнил Тесс один довольно известный цветок — тот самый, что цветет всего лишь раз в году. А когда расцветает, испускает такую вонь, что хоть из дому беги.

— Да, — откликнулся Уолли. — Время от времени уезжает куда-то, но всякий раз возвращается. Куда он денется? Вот и вся семья у них такая же — сколько помню, вечно их носит взад-вперед, словно мусор по дороге. Так что Трой где-то тут. Либо в городе ошивается, либо в кафешке. Есть тут одно такое — Безымянное .

— Безымянное?

— Точно. Мы его так прозвали — потому как названия у него нет. Просто забегаловка на обочине старого шоссе Турмаунт, ни вывески, ни названия — ничего нет. Проедете немного вперед, и после магазинчика Джона Дира наткнетесь на него. Слева от вас будет.

Тесс немного подождала в надежде получить более исчерпывающие указания, но Гантсы, видимо, решили, что будет с нее и этого. Поднявшись, она попрощалась с каждым по очереди. Ладони у них были вялые, чуть влажные, только старик Гантс неожиданно крепко сжал ее руку, а потом злобно посмотрел на нее — словно подозревал, что это она виновата в смерти его дочери. «Приятные люди», — решила Тесс. Если бы Тиффани умерла какой-нибудь другой смертью — от болезни или погибла бы в автокатастрофе, вероятно, им было бы легче. Но убийство! Наверное, по их мнению, такого с людьми их круга обычно не случается. Приятные люди не должны погибать насильственной смертью…

Гантсы показались ей такими инертными, такими безвольными, словно щепки, плывущие по течению… Будто жизнь навсегда покинула их. Неужели они всегда были такими? Тесс этого не знала. Впрочем, ей это было и не слишком интересно. Она вдруг отчаянно захотела поскорее выбраться из этого дома, не видеть на фото нежной, чуть застенчивой улыбки Тиффани, которая еще ничего не знает…

Старое шоссе Турмаунт было не так-то легко найти, зато Трой Планкетт оказался именно там, где ей и говорили. Тесс раза два проскочила нужный ей съезд с шоссе, причем на такой скорости, что опомнилась уже чуть ли не возле самого Кемп-Дэвида. В конце концов, плюнув, она принялась наводить справки, и тут выяснилось, что существовало шоссе Турмаунт, старое шоссе Турмаунт и вдобавок еще одно, очень старое шоссе Турмаунт — узенький проезд, вдоль которого вереницей тянулись покосившиеся домишки. Приезжая мимо, Тесс не заметила никаких признаков того, что где-то тут жили люди — кроме разве что нескольких покосившихся табличек «Проезд воспрещен» между домами. Кое-где на почтовых ящиках мелькала фамилия «Планкетт», и Тесс немного приободрилась. А в самом конце этой убогой улочки обнаружилось и кафе Безымянное — низкое, какое-то словно размазанное по земле здание, сильно смахивающее на бомбоубежище. «То, что нужно, если хочешь пережить ядерный взрыв», — хмыкнула про себя Тесс.

Тесс заказала пиво. Его принесли достаточно быстро, но в таком ужасающе грязном и липком стакане, что соперничать с ним в этом смысле могла бы только сальная усмешка бармена.

— Все дамочки в основном предпочитают светлое пиво, — подмигнул он.

— Правда? Всегда удивляюсь, когда разговор заходит о светлом пиве. И что в нем такого особенного?

Тесс пользовалась этой тактикой не в первый раз — причем с неизменным успехом. В Балтиморе этого было достаточно, чтобы у любого бармена враз развязался язык. В Балтиморе — но не здесь. Этот, наоборот, молча повернулся к ней спиной и демонстративно уставился в телевизор, где шел бейсбол, будто в жизни ничего интереснее не видел. Странно — учитывая, что телевизор был черно-белый. И даже не в этом дело: игроки, все как на подбор настоящие тяжеловесы, были совсем не такими жилистыми и мускулистыми, какими мы уже давно привыкли их видеть. Тесс не сразу сообразила, что это, наверное, запись какого-то старого матча семидесятых годов. Было в этом что-то странно трогательное — вот так сидеть в пустом кафе, наблюдая за игрой, которая закончилась больше трех десятилетий назад.