Эйми Моллой - Идеальная мать

— А ты что ответила?

— Ничего. Но как можно мыть полы хлоркой? Какая хлорка ? Тут ребенок . У меня ощущение, что она ищет повода придраться к любой мелочи в нашей квартире. И к половине того, что я делаю, тоже.

— Фрэнси, — его лицо омрачилось. — Она ничего такого не делает. Это все у тебя в голове.

Фрэнси отпила чаю, пытаясь отогнать тревожные мысли. Ей не хотелось говорить о Барбаре, ей хотелось обсудить Уинни и их недавний разговор. Но она не могла рассказать об этом Лоуэлу. Она умолчала о том, что случилось, знала, что он разозлится на нее за то, что она пошла к Уинни в квартиру с Уиллом.

Ситуацию усугубляло то, что Барбара всю вторую половину дня просидела дома, накрутив волосы на бигуди, и шепотом разговаривала с кем-то по телефону у них в спальне. Фрэнси решила, что она говорит с подругами из Теннесси, спрашивает, слышали ли они о Лоуэле в новостях, рассказывает, что Нью-Йорк, как она и говорила, невероятно опасный город. Барбара вышла из спальни, только когда Лоуэл вернулся с работы, к этому моменту Фрэнси была уже окончательно запугана и не стала ничего говорить.

— Ладно тебе, Фрэнси, она же из лучших побуждений. Когда у нее были дети, мир был другим. Она просто…

— Господи боже! — вскрикнула Барбара в ванной.

Фрэнси испуганно дернулась и пролила несколько капель горячего чаю Уиллу на руку. Он зарыдал, Лоуэл вскочил на ноги, опрокинув столик и пролив пиво на две свечи. Он помчался в ванную и стал стучать в дверь:

— Мама, — он подергал за ручку, но дверь была заперта. — Мам, все нормально?

— Я так и знала, — победоносно объявила Барбара. — Я самого начала говорила.

— Ты о чем?

Дверь распахнулась, Барбара вышла из ванной, завернувшись в полотенце, на лице застыла серая корка, с подбородка на пол капала пена.

— Ее будут официально допрашивать, — сказала Барбара, и по маске побежали трещины. — Эту твою подружку. Мать ребенка. Я так и знала, что она что-то скрывает.

Ночь одиннадцатая

Порой мне кажется, что меня режут.

В живот, прямо под пупком вонзают длинный, тонкий нож. Лезвие легко идет наверх, прямо к сердцу. Внутри я пустая. Черная как прах, а органы мои словно из пыли. Стоит дотронуться до моего сердца, как оно разлетается на миллион черных, как сажа, крупинок, на полу остается черная пыль. Куда бы ни пошла, за мной остаются черные следы.

Я всегда была такой. Всегда была плохой девочкой. Отец вечно мне это твердил.

«Отстань от нее!» — кричала ему мама.

«Старайся больше, — шептала она мне. — Не давай ему повода сердиться на тебя».

Я думала, что изменюсь, когда стану мамой, но я ошибалась. Из-за ребенка все стало еще хуже. И теперь все узнают, какая я на самом деле. В какой-то момент они должны были что-то заподозрить, этого было не избежать, да ведь? Эта Фрэнси, любопытная идиотка, которая всюду сует свой нос.

Одеяльце Мидаса. Почему я об этом раньше не подумала? Почему

Почему

Почему Почему Почему

Мысли путаются в голове. Нужно сохранять спокойствие. В голове слышится гулкий голос, будто кто-то говорит в мегафон. Я могу легко представить, как выглядит этот голос. У него усы, цилиндр с широкими полями, круглые очки в металлической оправе и изумрудного цвета ботинки с загнутыми носами.

Он кричит в мегафон : А ну-ка, дорогуша, сохраняем спокойствие, сейчас не до твоих истерик.

(Ха, а знаешь, что, голос? Я ею стала. Стала той, кем, по словам отца, были все женщины. Истеричкой ).

Мы исчезнем. Понимаю, я все время так говорю, но на этот раз я серьезно. Завтра. Есть только одна проблема, дело в том, что…

У меня почти закончились наличные. Я боялась проверить, но все-таки посмотрела. Вчера. 743 доллара 12 центов. И это все.

Мне пришлось признаться Джошуа.

«Но ты не волнуйся, — сказала я ему вчера, стоя к нему спиной, чтобы не видеть, как на его лице появится изумление и ярость. — У нас есть запас».

(Впервые за много месяцев я была рада, что рядом нет доктора Г. «Я тебе тысячу раз говорил, будь аккуратней с этими деньгами», — повторял он, всем своим видом выражая недовольство, будто ругал девочку-подростка.)

А сегодня заявилась Фрэнси и отвлекла меня от мыслей о деньгах, она напомнила мне, что у нас имеются проблемы посерьезней. Что если мне не поверят? Я наконец-то смогла сказать это вслух. Если они поймут, что все это неправда?

Что если меня посадят в тюрьму?

Джошуа от меня отвернулся. Я знаю, одно упоминание об этом приводит его в ужас. Потом мы молча ужинали, и я прекрасно понимала, о чем он думает: «Маленькая мисс Умняшка не сможет вытащить нас из этой передряги. Мисс Математический гений 10-го класса не смогла решить очень простую задачу: куда нам деваться?»