Эйми Моллой - Идеальная мать

— Я же не прошу, чтобы ты занималась ребенком одна, Колетт. Я просто говорю, что нужно нанять няню. — Его голос стал мягче. — Я понимаю, что тебе страшно. История с Мидасом это просто ужас. Но нельзя получить все сразу. Нельзя обоим сохранить работу на полную ставку, ухаживать за новорожденным и не нанимать никого в помощь. — Он взял ее за руку. — И потом, деньги у нас есть, можем использовать родительские.

Она забрала руку:

— Чарли, я не хочу нанимать няню.

Мысль о том, чтобы оставить ребенка с незнакомым человеком, казалась ей невыносимой. Она прошла мимо него в спальню, через голову стягивая потную футболку.

— А что нам тогда делать? — Он пошел за ней в ванную. — Если ты не хочешь нанимать няню, тогда ответственность за это решение на тебе.

Она включила воду, убрала из ванной детскую розовую пластиковую ванночку, стараясь не смотреть на огромный комок волос в сливе, который она оставила вчера, когда мылась:

— Мы же так не договаривались.

— Согласен. Но быть родителями оказалось немножко сложнее, чем мы ожидали. Нужно еще раз все оценить. У меня дедлайн через два месяца.

— А у меня через один.

— Знаю, милая, — он стиснул зубы. — Но сама понимаешь, моя книга очень важна.

— Мне пора собираться. — Она закрыла дверь, неторопливо приняла душ, натерлась новым соляным скрабом, который она вчера неожиданно для себя купила в супермаркете. Она пыталась смыть с себя раздражение и усталость. Когда она через двадцать минут вновь вышла из спальни в чистой рубашке и юбке, Чарли уже закрылся в кабинете. Она неслышно вошла в детскую. Там было темно, раздавалось китоподобные звуки с диска «Звуки в материнской утробе», воздух был пропитан запахом ее дочери. Колетт не смогла устоять перед искушением и наклонилась над колыбелью, чтобы погладить ее по щеке, убрать с личика тонкие рыжие, словно тыквенный пирог, волосы. Она была очень похожа на мать Колетт.

Она решила не трогать Чарли, тихо вышла из квартиры и направилась к метро. Там она встала в конце платформы, подальше от газетного киоска: ей нужно было хотя бы пару часов отдохнуть от заголовков, пестрящих именем Мидаса. Сев в поезд, она закрыла глаза и подумала, что было очень глупо так поссориться с Чарли. Его карьера была на пике. Его первый роман был невероятно успешен, критики наперебой твердили, что он из самых многообещающих молодых писателей за последние десятки лет. Он почти дописал вторую книгу, которую все так ждут.

А она?

А она шла к мэру, чтобы сидеть и ждать у него в кабинете, писала книгу, про которую он скажет, что написал ее сам. Он благодаря ей заработает миллионные гонорары, а свою книгу она все не решалась написать. Шесть лет назад издали ее первую книгу — биографию Виктории Вудхулл, первой женщины, которая баллотировалась в президенты. Колетт много лет потратила на изучение этой темы и очень гордилась своей работой. Но продажи были мизерными. Хоть она и написала две заявки подряд, ни одно издательство не выразило интереса. Она не решалась попробовать еще раз и по совету своего агента стала писать книги за других людей.

«Только на первое время, — сказал тогда агент. — Пока не появится идея для следующей книги».

Это было четыре года назад.

Поднимаясь из метро к ратуше, Колетт услышала, что ей пришло сообщение. Это отвлекло ее. Оно было от Чарли.

«Знаешь, о чем я думаю?» — писал он.

«О чем?»

«О глобальном потеплении. Неприятная штука, да?»

Она ждала.

«А еще, как насчет романтического ужина дома сегодня вечером? Когда она заснет».

«Здорово».

«Так уж и быть, можешь сама его приготовить».

Колетт остановилась у фургончика с кофе у входа в Сити-Холл парк.

— Большой черный кофе со льдом, — попросила она. — И глазированный пончик.

«Как благородно с твоей стороны», — написала она.

«Я тоже так считаю. Что приготовишь?»

«Суфле».

«Круто. А какое?»

«Невидимое».

«Это ты вчера уже готовила».

До встречи с Тэбом оставалось десять минут, и Колетт решила выпить кофе в парке. Она села на скамейку рядом с кустом сирени с фиолетовыми цветками. Насколько все было бы проще, если бы она могла сказать Чарли правду. Она больше не хотела работать. Она хотела все свое внимание уделять Поппи. Она разломила пончик и представила себе жизнь, о которой мечтала: сейчас она хотела быть только матерью. Убедиться, что с Поппи все хорошо. Что она получает достаточно любви, что она здорова и у нее есть все, в чем она нуждается.