Мэри Стюарт - Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

– Хорошо. Со мной все в порядке, не волнуйтесь. А вот что с вами, мисс Джили? То есть Джили. Вы выглядите как-то странно.

– Правда? Ничего. Только вот… я подумала, может, я не так поняла тебя в первый раз, но ты говорил, что мама вас бросила. Поэтому я очень удивилась, когда сейчас ты сказал, что она умерла. Извини, пожалуйста.

– Это вы меня извините. Ну, что я соврал в первый раз. – Он смотрел в свою чашку, не поднимая головы. – Понимаете, так легче разговаривать с людьми. И думать так тоже легче. Но ведь это не настоящее вранье, правда?

– Конечно. Я понимаю. Не имеет значения.

– Могло неловко получиться в разговоре с папой.

– Могло. Но не получилось ведь.

– Или с кем-нибудь другим, кто знает.

Он неуверенно взглянул на меня и снова уставился в чашку.

Агнес? Конечно, она все знала, но почему она сразу же не прояснила ситуацию, ничего не сказала мне?

Еще один вопрос. Но он может и подождать.

– Забудь про это, Уильям, – быстро сказала я. – Давай вернемся к записке, но уже без всякой магии и колдовства. Итак, голуби.

Мальчик отставил пустую чашку в сторону.

– Да, голуби. Птицы с перьями, которые говорят «гули-гули» и живут под крышами. И что же?

Быстро же он приходит в себя. Я налила себе в чашку остывшего кофе и присела рядом с мальчиком.

– Я вообще почти ничего о них не знаю. Например, с какой скоростью они летают?

– До шестидесяти миль в час. Хотя, конечно, это зависит от погоды и от ветра.

– Шестьдесят миль в час?! Боже мой! Ты не знаешь, тетины голуби были почтовыми?

– Не знаю. Они были домашними, это точно.

– Но ты не видел, чтобы она посылала с ними сообщения?

– Нет, но это не значит, что она этого не делала.

– А ты не знаешь, куда делись ее голуби?

– Кто-то пришел и забрал их – вот и все, что мне известно. Миссис Трапп сказала мне, что их больше нет, поэтому мне не надо приходить кормить их.

– Что ж, тогда остается единственное объяснение: тетя заранее написала записку и оставила кому-то подробные инструкции выпустить голубя в тот день, когда я приеду в Торнихолд.

– Но тогда она должна была знать, что вы приедете. Знать, что она умрет, я имею в виду. Она должна была написать записку еще до того, как ее забрали в больницу, до того, как унесли голубей.

– Она знала, – мягко сказала я. – В своем будущем она была абсолютно уверена. Еще задолго до болезни она написала мне письмо и отдала своим поверенным с указанием отправить мне в определенный день. Оно пришло вскоре после ее смерти, и там говорилось: «Когда ты получишь это письмо, Торнихолд будет твоим». Тогда я думала, что знать свое будущее очень тяжело и грустно, но теперь мне кажется, что это даже лучше. Успеть все подготовить, знать, что ждет впереди, и не бояться этого, быть уверенным, что все твои любимые вещи, дом, сад попадут в надежные, заботливые руки… Тебе не кажется, что это лучше?

Мальчик молчал, но я видела, что напряжение постепенно исчезает с его лица. Наконец он кивнул. Я допила кофе и встала из-за стола.

– Ну что ж, это утро было довольно бурным для нас обоих. Давай теперь отложим все досужие мысли в сторону и займемся насущными делами.

– Можно, я взгляну на него, прежде чем уходить?

Никаких сомнений и вопросов относительно «насущных дел».

– Конечно, только не разбуди его.

– Как вы его назовете?

– Когда-то у меня был колли по кличке Ровер. Как тебе это имя?

Уильям сморщил нос.

– Слишком обычное. Может, назовем его Рэгс?

– Ты прав. Что прошло, то прошло. Рэгс – отличное имя. Иди, Уильям, и спасибо тебе за все. Обязательно расскажи мне, что решит твой отец по поводу собаки.

Я проводила мальчика до двери черного хода. Уже на тропинке он повернулся:

– Совсем забыл. Папа специально просил меня узнать, как ваши царапины.

– Все в порядке. Пожалуйста, поблагодари его от меня.

– Хорошо. До встречи!

Я смотрела, как он подошел к сараю, на цыпочках заглянул в окошко, потом повернулся и жестами показал мне, что пес спит. Затем помахал рукой и уехал через боковую калитку.

Я стояла и смотрела ему вслед, пока его худенькая фигурка не исчезла среди деревьев. Потом машинально подняла голову. Мне показалось, что высоко в небе, над деревьями, облака складывались в огромный вопросительный знак.

Я приготовила себе ланч, покормила Ходжа и собаку, а потом провела еще какое-то время с бедным псом. Сейчас он уже немного пришел в себя и был явно рад меня видеть. Теперь он мог вилять половиной своего жалкого хвоста, пока ел из миски смесь курятины с хлебом, которую я ему приготовила. Потом я выпустила его на улицу. Пес не выказал желания убежать, а только сделал свои дела и быстро вернулся под спасительные своды сарая. Я закрыла за ним дверь и вернулась в дом.