Мэри Стюарт - Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

– Погоди минутку… Я так признательна тебе за цветы.

– Пустяки.

– Наверное, было тяжело ухаживать за ней, утешать…

Дженнифер замялась, не зная, как продолжить свою мысль.

Девушка покраснела и уставилась в землю.

– Пустяки, – повторила она. – Я… я полюбила ее. – Она взглянула на Дженнифер полными слез глазами. – Мне искренне жаль вас, мадам. И то, что вы узнали об этом только сейчас, это…

Она качнула головой и закусила губу. В ее лице было столько искренней, неподдельной печали, что Дженнифер вновь заколебалась. В этот момент кто-то крикнул:

– Селеста!

Голос принадлежал донье Франциске. Девушка вздрогнула и обернулась, румянец схлынул со щек, точно отброшенная волной пена. Глядя на темную величественную фигуру, приближавшуюся к ним по дорожке, Дженнифер почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Подосадовав на себя, она попыталась отогнать тревогу и спокойно сказала:

– Надеюсь, я не слишком задержала Селесту, донья Франциска. Сестра Луиза рассказала мне, как она помогала вам ухаживать за кузиной. Я так благодарна ей.

Тяжелые веки на мгновение приподнялись, испанка посмотрела прямо в глаза Дженнифер. Затем склонила голову и перевела взгляд на девушку:

– Уже полчаса назад ты должна была находиться в келье. Где ты пропадала?

Селеста едва слышно ответила:

– Собирала цветы на могилу мадам Ламартин.

Она стояла, не глядя на донью Франциску, и нервно теребила край платья.

Вспышка раздражения промелькнула в глазах испанки, но произнесла она довольно спокойно:

– Это хорошая мысль, Селеста. Однако осуществить ее ты могла бы значительно раньше. Даже благочестивые порывы не должны искушать тебя. Нельзя пренебрегать своими обязанностями.

– Да, сеньора.

Лицо Селесты совсем побелело, она не смела поднять глаз от земли.

– Поспеши и хорошенько подготовься к службе. – Донья Франциска украдкой взглянула на Дженнифер, не упуская из виду покорно опущенную головку Селесты. – И после трапезы немедля зайди ко мне.

– Да, сеньора.

– Единственно, мне хотелось бы… – начала Дженнифер.

Хотя ее напряженный голос звучал несколько громче обычного, краткая властная команда заглушила его:

– Немедленно, Селеста.

Дженнифер вспыхнула, но, овладев собой, сказала самым любезным тоном:

– Вы позволите, сеньора?.. Подожди, Селеста.

Испанка выглядела совершенно ошеломленной, и даже Селеста, уже повернувшаяся, чтобы уйти, остановилась. «Похоже, донье Франциске редко осмеливались перечить», – удовлетворенно подумала Дженнифер и сказала быстро, почти скороговоркой:

– Мне бы хотелось зайти сюда завтра. Принести букет цветов и еще раз попрощаться с кузиной.

Донья Франциска настороженно следила за Дженнифер.

– Конечно. Сегодня вы пережили большое потрясение, и, возможно, завтра вам захочется поподробнее расспросить нас. Заходите ко мне, когда придете.

«Королевское соизволение или королевский приказ… Что ж, вероятно, я приму приглашение», – подумала Дженнифер. Вслух она сказала:

– Благодарю вас, сеньора. – И внезапно повернулась к Селесте. – Значит, ты специально ходила в горы за горечавками? Мне, правда, казалось, что розы всегда были…

Девушка отступила и как-то сжалась. Ее бледное личико внезапно будто поглупело. В глазах промелькнул страх. Она затараторила:

– Позвольте, позвольте мне уйти, донья Франциска все знает. А мне нельзя задерживаться.

Испанка не взглянула на Селесту. Она следила за Дженнифер. Лицо ее было спокойно, взгляд неподвижных темных глаз не выражал никаких эмоций. Она сказала почти шепотом:

– Иди, Селеста.

Едва девушка успела скрыться в темном проеме дверей, как на башне начали звонить к службе. Обернувшись, Дженнифер встретилась с напряженным взглядом доньи Франциски.

– Пожалуй, я тоже пойду, – сказала она. – Au revoir, señora [11] До свидания, сеньора (фр.). .

– Au revoir, mademoiselle [12] До свидания, мадемуазель (фр.). . Но вы придете завтра?

– О да, – ответила Дженнифер. – Приду завтра, непременно.

– C’est bien [13] Отлично (фр.). , – бесстрастным голосом сказала донья Франциска и бесшумно поплыла по траве вслед за Селестой.

Вскоре она исчезла в темных дверях церкви.

Дженнифер быстро вошла в сад, источающий пряные ароматы, через решетчатую калитку, которая с лязгом захлопнулась за ней. Арочный свод над калиткой, как некий оазис, хранил еще остатки тенистой прохлады средь раскаленного солнцем дня. Она задержалась там, прислонившись спиной к чугунной решетке. Ее трясло как в лихорадке: волна за волной накатывали тревожные предчувствия, пробивающие глухую стену горестного оцепенения, вызванного известием о смерти. То был сокрушительный удар, но появившаяся сейчас робкая фантастическая надежда почему-то вселяла еще больший ужас. Дженни не могла совладать с собой; руки вцепились в железные прутья, а спина так сильно прижалась к решетке, что, казалось, приросла к ней. Сердце бешено колотилось, точно хотело выпрыгнуть, билось в горле, билось о ребра и сжалось наконец в каком-то болезненном оцепенении. Ее онемевшие руки словно прилипли к железным завиткам, колени слегка подгибались. Она закусила губы, стараясь унять дрожь, и постояла некоторое время неподвижно, закрыв глаза.