Елена Арсеньева - Первые среди лучших 2006

– Ну надо же, у них ведь целая преступная банда! – покачала головой Алена. – Этот брат, потом водитель, и Снежная королева, которая с нами в одном вагоне ехала и следила за вами, я правильно поняла? И еще любовник, который ее встречал, – это ведь они потом ехали в «БМВ»?

– Правильно, – кивнул Федоров. – Только любовник – он и есть братец моей жены, потом он же изображал пассажира с бензоколонки. Водителю просто пообещали приличные деньги, если он будет следовать инструкции. Еще в деле замешана была подружка моего так называемого родственника. Она и вела «БМВ» вслед за автобусом. Эта сцена на перроне была, конечно, нарочно разыграна, для отвода глаз.

– Однако я желал бы уточнить… – продолжал настырный майор Константинов.

– Откуда я узнала про Перфильева, – перебила Алена. – Но я же уже сказала, что мне помогла подруга. Она – председатель коллегии адвокатов. Кроме того, мой хороший знакомый – Лев Муравьев, начальник следственного отдела городского УВД. Прошлым летом он мне, можно сказать, жизнь спас… Но это, как говорится, совсем другая история. Инну, подругу мою, он тоже хорошо знает.

– Знаю я Инну Викторовну, – мрачно кивнул майор Константинов. – И Муравьева знаю. Я, конечно, у них еще уточню насчет вас…

– Нет проблем, – радостно сказала Алена. – Например, у Инны можно удостоверить мою благонадежность прямо сейчас. У нее тут дом. Они с мужем меня ждут. – Она взглянула на часы и невольно вскрикнула: – Боже мой! Да ведь уже одиннадцать! Рождество через час! Нет, в самом деле, пойдемте к Инне? Вам же ни в жизнь не успеть до Нижнего Новгорода допилить на этой колымаге до полуночи! – Она пренебрежительно кивнула в сторону желтой «копейки».

Майор презрительно усмехнулся:

– Не все то золото, что блестит!

– Вы что? – страшным шепотом произнес Ваня. – Детективы только пишете, но не читаете? Разве вы не знаете, что на милицейских машинах всегда установлен мотор от «Мерседеса»?

Майор важно кивнул.

– Спасибо за приглашение, – сказал Федоров. – Я бы с удовольствием, правда…

Он замялся, и Алена вдруг почувствовала, что он говорит правду! Ему и в самом деле хочется остаться!

– Я бы с удовольствием, – кашлянув, повторил Федоров. – Но нас ждет моя мама, Ванина бабушка. Представляете, как она беспокоилась все это время? Мы ей, конечно, позвонили, что все в порядке, но сейчас она нас ждет, стол накрыла. Так что… – Он неловко протянул Алене рюкзак. – К сожалению, до свидания.

– Ничего, не переживайте, – буркнул майор. – Мы ее вызовем как свидетеля по вашему делу. Там и повидаетесь.

– Ой, поехали скорей! – запрыгал Ваня. – Бабушка же ждет. И я вдруг так есть захотел! Нам с Украины колбасу прислали! – сообщил он Алене. – Домашнюю, кровяную, с гречневой кашей. Такая вкуснотища, особенно когда она поджаренная, только со сковородки… – Он громко сглотнул слюну. – Я ее обожаю. А вы?

Алена убрала за спину рюкзак с ананасом.

– Я тоже, – ответила она, ничуть не покривив душой.

Элегантна. Лет тридцати на глаз, очень ухоженна, запах дорогих духов и богатства. Скромная улыбка хорошей девочки из хорошей семьи.

Стаскивает тонкие серые перчатки. Нервничает. Невесомо вкладывает пальчики в его ладонь: не рукопожатие, а рукокасание.

Расстегивает серо-голубую шубку. Ей идет этот цвет, к ее русым волосам и светлым глазам. Присаживается. Застенчиво смотрит на Алексея – положительно, очаровательная дама. К тому же пришла точно в назначенное время, что всегда радует.

– Даже не знаю, с чего начать… – Голос ее волнуется.

– Лучше с начала, – советует Алексей Кисанов, частный детектив, занимая свое место за рабочим столом.

– Хочу вас предупредить, – смущается посетительница, – эта история почти неправдоподобна…

– Ничего, я привычный. Слушаю вас.

Нина Стрельцова, дочь известного пианиста, пошла по стопам отца. Закончила консерваторию с успехом, ей пророчили блистательное будущее, отец мечтал увидеть дочь в сольных концертах на лучших сценах мира, но случилось так, что Нина увлеклась поп-музыкой. А затем продюсером поп-группы. А может, наоборот. Порядок не важен, важно, что отец был в отчаянии. Он дочь не упрекал, но это как раз было хуже всего. Если б метал громы и молнии, проклинал и отлучал от дома, она бы взобралась на баррикады против отцовского деспотизма, а на баррикадах всегда легко, ясно и просто. Но он лишь тихо страдал. Только однажды сказал: «Нина, это не твое…»