Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Вы ездите верхом?

Мы вышли на майдан, большой двор сразу за главными воротами. Джон Летман кивком указал в дальний конец двора.

– Там в конюшне стоит лошадь. Вам известно, что ваша тетушка перестала совершать верховые прогулки всего пару лет назад? Она примечательная… Глядите-ка! Дверь до сих пор заперта. Насирулла еще не пришел. – Летман взглянул на часы. – Что-то он запаздывает. Погодите полминуты, я раскрою двери и дам Кашару подышать свежим воздухом.

Он распахнул верхнюю половинку двери и прикрепил ее к стене гнилым на вид деревянным колышком. В полутемной глубине конюшни дремал, опустив голову и вяло пошевеливая ушами, рослый конь. Арабский скакун гнедой масти.

– Когда вы ездите верхом, то надеваете арабское платье? – спросила я.

Летман удивленно взглянул на меня.

– Обычно – да. В нем прохладнее. А что? Погодите-ка… Вы говорили, что вчера ездили к истоку Адониса? Значит, видели меня там?

– Да, в деревушке за водопадом. Я узнала вашу лошадь. И еще с вами были собаки. – Я улыбнулась. – У вас был такой романтичный вид, особенно в сопровождении пары салюки. Должна сказать, это было самое яркое событие за весь день.

– А теперь я испортил вам всю картину? Никакой не арабский эмир, охотящийся на газелей с ястребами и борзыми, а всего лишь жалкий бродяга, который нашел себе на солнцепеке уютное местечко для постоя и вряд ли когда-нибудь наберется мужества выбраться отсюда.

Я промолчала, просто потому, что не сумела придумать подходящего ответа. Слова были горькими, но в тоне, каким он их произнес, не ощущалось привкуса горечи. Я при всем желании не смогла бы найти утешительных слов. Джон Летман не хуже меня должен знать, что вся его работа здесь, в чем бы она ни заключалась, завершится с кончиной тетушки Гарриет. Впрочем, может быть, и нет? Может, его привлекает сам дворец Дар-Ибрагим и он хочет в конечном счете сам завладеть «уютным местечком для постоя на солнцепеке»? Он говорил, что «здесь отлично пишется», и, хотя в этом с ним можно было не согласиться, человек без особых амбиций в самом деле вряд ли мог бы найти более уютное место для праздной жизни – климат великолепный, гурия в его объятиях… Вероятно, полуразрушенный вид дворца объясняется не столько отсутствием денег, сколько ветхостью и пренебрежительным отношением. Джон Летман куда как хорошо знает, в какую копеечку рано или поздно влетит не только содержание хотя бы части дворца в относительном порядке, но и возможность улизнуть отсюда при необходимости. Да, пристанище неплохое.

Мы добрались до ворот. Хассима нигде не было видно, поэтому мистеру Летману пришлось самому отодвинуть тяжелые засовы и отворить бронзовую дверь. За воротами дворца яркое солнце заливало выветренные камни плато ослепительным белым сиянием. На тропе никого не было.

– Ваш водитель еще не подъехал, – сказал мистер Летман. – Может быть, вам лучше войти и подождать внутри?

– Большое спасибо, но я, пожалуй, лучше пойду пешком вниз, ему навстречу. Спасибо за все, что вы для меня сделали, мистер Летман.

Я протянула руку, он ее пожал, но, когда я собралась идти, вежливо запротестовал, уверяя, что и он, и тетушка Гарриет остались очень довольны моим визитом.

– Я постараюсь сделать для вашего кузена все, что в моих силах, но если я не сумею… – Он неуверенно замолчал, его светлые глаза встретились с моими, и он отвел взгляд. – Надеюсь, у вас не останется неприятного осадка.

– Что вы, меня это не касается. Тетушка имеет право жить так, как ей заблагорассудится, а если Чарльз всерьез желает встретиться с ней, пусть сам ищет способы проникнуть к старушке. Еще раз большое спасибо, и до свидания. Надеюсь, работа над статьей пойдет успешно.

– До свидания.

Тяжелые ворота захлопнулись. Сумрачный дворец у меня за спиной снова отгородился от окружающего мира, безмолвные каменные стены, выжженные солнцем, словно стряхивали с себя ослепительную белизну скалистых пород у подножия. Передо мной расстилалась долина, залитая режущим глаз сиянием раннего утра.

Солнце стояло у меня за спиной, и тропинка, бегущая по склону утеса, скрывалась в тени. Здесь тоже были заметны последствия ночного ливня. Воздух над плато стал гораздо свежее, намокшая пыль превратилась в корку грязи, которая под лучами солнца быстро высыхала и покрывалась миллионами трещин. Я готова была поклясться, что на фиговых деревьях, прилепившихся к самому обрыву скалы, появились свежие зеленые почки. Мне подумалось, что когда я спущусь к подножию утеса, то, наверное, увижу Хамида, идущего навстречу.