Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

– Конечно.

– Во всяком случае, мадам говорит, что это будет небольшой семейный вечер, – от таких слов глаза могут вылезти на лоб, как говорится… извините за выражение, мисс. Но… – Лицо Берты просветлело и, взяв медный поднос, который она начала с силой тереть, она добавила: – Но мы-то потанцуем всласть, как всегда.

– У вас тоже будет праздник?

– О, конечно! Вся прислуга и арендаторы. На следующий день после бала в замке, во вторник, там внизу, в Субиру. Все пойдут.

Естественно, слова Берты заставили меня гадать, куда меня пригласят, но мадам де Вальми скоро дала понять, что на этот раз я буду находиться среди сливок общества… и я разделила со всеми чувство радостного ожидания, несколько омрачавшееся тем, что у меня не было вечернего платья.

Однако мне не пришлось долго беспокоиться по этому поводу. В том, что касается туалетов, я настоящая француженка и сэкономила большую часть жалованья за последние недели – мне попросту нечего было с ним делать. Я нисколько не сомневалась, что смогу сама соорудить себе что-нибудь симпатичное, хотя мое платье могло и не выдержать сравнения с изделиями Бальмена и Флоримона, которые, по всей вероятности, будут в изобилии представлены на балу. Очень приятно будет даже просто посидеть и посмотреть на танцующих, успокаивала я себя, отгоняя несбыточное видение – себя в пышном бальном туалете, танцующую с Раулем де Вальми в пустом зале размером с Букингемский дворец. Во всяком случае, это не будет «скромненько, но со вкусом» (мне на ум постоянно приходила мысль о жалком гардеробе Джен Эйр и вспоминался насмешливый взгляд Леона де Вальми). Я пока что не дошла до того, чтобы носить бомбазиновые платья (интересно все-таки, что такое бомбазин).

Через три дня после того, как неизвестный злоумышленник стрелял в Филиппа, у меня были свободные полдня, и я поехала в Тонон с дневным автобусом, чтобы подобрать материал и фасон для вечернего платья. Я сомневалась, что найду что-нибудь подходящее в таком маленьком городке, как Тонон, а покупать платья в Женеве и Эвиане было мне не по карману. Я ходила по магазинам, искала что-нибудь красивое и не очень дорогое, и наконец мои старания были вознаграждены: нашелся отрез красивого белого итальянского материала, затканного тонкими серебристыми нитями. Цену его продавщица назвала «бросовой», хотя она представляла значительную часть моих сбережений. Поборов свою французскую бережливость, я решительно выложила на прилавок деньги, потом, прижимая к себе пакет, вышла из дверей магазинчика на улицу, овеваемую влажным весенним ветром.

Было уже почти пять часов; стояла хмурая погода, как часто бывает в апреле, вот-вот мог начаться дождь, дул порывистый теплый ветер. Утром лило как из ведра, а сейчас запоздавшие косые лучи заходящего солнца скользили по блестящим мокрым крышам домов и бледным золотом чертили силуэты распустившихся каштанов на фоне жемчужно-серого неба. Окна многих магазинов были уже освещены, сверкающие витрины бакалейных и мясных лавок бросали багровые и оранжевые отсветы на влажные тротуары. Над цветочным киоском, где Рауль купил мне фрезии, горел неровным пламенем свистящий, раздуваемый ветром газовый рожок. Он казался то длинной змеей сверкающего голубого огня, то свернутым крылом темно-синего и сернисто-желтого цвета. Шины проезжающих машин мягко шуршали по непросохшему асфальту. Кое-где среди веток каштанов уже горели ранние уличные фонари.

Я умирала от желания выпить чашку чаю. Но тут моя проклятая бережливость, без сомнения уязвленная недавней покупкой, взбунтовалась, напомнив мне о нескольких франках разницы в цене чая и кофе. В «Чайном салоне», наверное, все очень дорого, а кофе или аперитив будут здесь гораздо лучшего качества и вдвое дешевле.

Оставив мечту о чае, я перешла через площадь и направилась к ресторану, где стеклянная перегородка предохраняла стоящие на тротуаре столики от порывов ветра.

Когда я ступила на тротуар и выбирала столик, кто-то сказал неуверенно у меня за спиной:

– Мисс Мартин?

Я удивленно обернулась, так как голос определенно принадлежал англичанину. Это был светловолосый молодой человек, которого я встретила в Субиру. На нем было шерстяное пальто и толстый шарф. Густые волосы растрепались от ветра. Я забыла, что он такой крупный. Он производил впечатление застенчивого медведя «вот такой вышины», как сказал бы Филипп.

– Вы меня помните? Мы встречались в Субиру, – спросил молодой человек в пальто.