Адриана Мэзер - Как повесить ведьму [litres]

У меня сердце падает в пятки.

– Придется произнести речь?

– Да. Пожалуй, да. – Элайджа делает паузу, но я уже знаю, что он собирается сказать. – К тому же наши суды были не официальными, как, наверное, ты их себе представляешь. Они больше напоминали общественное мероприятие. В школе собираются обсуждать смерть Джона?

Я разглядываю свои руки, переставая делать заметки.

– Да. Сегодня будет собрание.

– Вот оно, само Провидение.

– Имеешь в виду, худшая вещь на свете?

Я сжимаю листок, исписанный собственным кривым почерком, и занимаю крайнее сиденье в последнем ряду актового зала. Собравшиеся говорят приглушенно, но исходящая от них энергия просто огромна. На сцену выходит директор Бреннан и прочищает горло.

– Как все вы знаете, с одним из наших учеников вчера произошла трагедия.

Отключаюсь от его слов и сосредотачиваю все внимание на подготовленной речи. Руки мои дрожат, бумага шелестит. Только бы не упасть в обморок , что было уже дважды со времени моего безумного переезда в Салем. И хоть бы в меня не начали бросать чем попало.

– Саманта, осторожней, ты ее порвешь, – предупреждает Элайджа.

Я слегка ослабляю хватку. Разглядываю затылки учеников и неосознанно начинаю их пересчитывать. Когда дохожу до сотни, скручиваюсь от рвотного позыва. Элайджа выглядит спокойным, но по едва заметной морщинке на лбу я понимаю, что он тоже волнуется.

– Если тебе так необходимо избавиться от лишней еды, советую сделать это до речи.

– Я сегодня ничего не ела.

– Видимо, тебе повезло. – Он изгибает бровь. Не могу не согласиться.

– А сейчас я бы хотел передать слово близким друзьям Джона, – говорит Бреннан, завершая короткую вступительную речь.

На сцену выходят Наследницы в длинных черных платьях до пола – кажется, словно девушки парят над землей. Лиззи держит в руках букет роз, насыщенно-бордовых, издалека практически черных. Она опускает их на сцену рядом с фотографией Джона.

Розы! Они такие же, как были у фонарного столба в городе. Мысли мечутся в голове. Могли ли те цветы тоже быть от нее? Сюзанна сказала, что на Лиззи проклятие оказало большее влияние, чем на всех остальных, и она винит в этом меня. Неужели с кем-то еще из ее близких случилось несчастье?

Лиззи поднимается к трибуне, за ней остальные Наследницы.

– Я не смогу сейчас произнести идеально написанную речь о том, каким Джон был особенным и какой прекрасной была его жизнь до вчерашнего дня. Все вы его знали. И знаете. – Она держится отстраненно и величественно. – Я не стану заставлять вас плакать или смеяться, даже не расскажу, как мне теперь без него плохо. Мои чувства очевидны. Их можно объединить в одно слово – злость.

Наследницы за спиной Лиззи переглядываются. Думаю, не такой речи они ожидали.

– Он не должен был умереть. Это не было несчастным случаем. И человек, ответственный за это, должен расплатиться. Мы все знаем, кто виноват. Саманта Мэзер.

На лбу выступает пот, и я как можно ниже сползаю с сиденья. Тошнота скручивает тело, а в глазах темнеет.

– Сюзанна видела, как Саманта пыталась напасть на него в коридоре. Я была в классе, когда Саманта ему угрожала. А Джексон был свидетелем ее укуса на безжизненной ладони Джона.

Сердце мое едва не останавливается, когда она упоминает Джексона. Он разговаривал обо мне с Наследницами? Только он слышал, как я сказала капитану Брэдбери, что укусила Джона за руку. Все это время Джексон лгал мне? Предательство колет сердце, и хочется только убежать. По толпе прокатывается волна удивленных вздохов и шепотков. Многие оборачиваются, ищут меня взглядом. Элайджа злится. Да, вот оно, мое обвинение. Бреннан поднимается со стула, словно собирается прервать речь.

– На этом все. – Лиззи отворачивается от микрофона.

Сюзанна замирает в сомнении, но Лиззи перехватывает ее руку. Следом за ней Наследницы спускаются со сцены. Она убедила их, что я как-то замешана в смерти Джона. И еще Джексон… Мне хочется плакать. Микрофон берет взволнованный Бреннан.

– Что ж… замечу, что в полицейском отчете указано, что смерть Джона, скорее всего, была несчастным случаем, как я и говорил ранее. Теперь я хочу пригласить на сцену доктора Майерса, психотерапевта, работающего с подобными ситуациями.

Доктор Майерс принимает у него микрофон.

– Может, эта идея не так уж и хороша? – спрашиваю я Элайджу.

– Саманта, отступать нельзя. Ты либо выступишь перед публикой, либо твой суд будет завершен. Лиззи победит.