Адриана Мэзер - Как повесить ведьму [litres]

– Сыпи тебе было недостаточно?

От вида темных деревьев и воспоминаний о сне мне становится плохо.

– Ты сама понимаешь, я не то имею в виду.

Мэри передает накидку с капюшоном, и я ее надеваю.

Элис первая шагает на склон, мы следуем за ней. Между нами повисла тишина. Я пытаюсь не думать о том, что́ вокруг, но когда свет парковки теряется среди густо растущих деревьев, сжимаюсь от страха. Край накидки цепляется за ветку, и я резко останавливаюсь. Наследницы продолжают идти вперед. Дергаю за плащ, но он прочно застрял. В темноте все кажется одинаковым – смутные корявые тени, черное на черном.

– Подождите! – кричу я надломленным голосом.

Ветер завывает в деревьях, он звучит зловеще, невероятно похоже на женский плач, который я слышала в том ужасном доме. Я с силой дергаю ветку, за которую зацепилась накидка, и обдираю кожу на ладонях об кору.

– Я здесь, Саманта, – говорит Элайджа.

Резко втягиваю воздух и кладу ладонь на лоб, чтобы успокоиться. Ноги начинают дрожать чуть меньше, когда Элайджа распутывает накидку, отцепляя ее от ветки. Я крепко хватаю его за руку, возможно даже слишком крепко. Дух ничего не говорит, просто сжимает в ответ мои холодные пальцы. Когда мы догоняем Наследниц, они снова ускоряют шаг.

Мы выходим на свободное от деревьев место, и Мэри достает одеяло. Удивительно, что Элис удалось найти это место во второй раз. Я бы не смогла. Девочки распаковывают травы.

– Здесь есть все необходимое для колдовства, – говорит Элайджа, отпуская мою руку.

В самый последний момент успеваю спохватиться и не ответить ему.

Сюзанна зажигает свечи, а я оглядываю деревья в поисках свисающей с ветвей петли. Жаль, нельзя просто стереть этот сон из памяти. В свете свечей Мэри выглядит такой же нервной, как и я, Сюзанна кажется лишь слегка взволнованной, а Элис абсолютно спокойна, словно ее это вообще не касается. Не понимаю я эту девчонку. Сюзанна начинает читать слова… ритуала? Ожидание нависает над нами, тяжелое, как грозовые тучи.

– Взываю к силе огня, – без запинок произношу я, когда доходит очередь.

Элайджа вздергивает бровь.

– Да осветит она мой путь и освободит дух. Только в очищении я обрету прозрение, – подхватывают Наследницы.

Мы поджигаем связки трав и окунаем их в деревянную чашу.

– Я думаю то, что говорю, и говорю то, что намереваюсь. Знай мое желание и даруй прозрение, – медленно произносят они, чтобы я успевала повторять. Насыщенный аромат горящих трав наполняет воздух.

Мы беремся за руки, и каждая мышца моего тела напрягается. Несколько мгновений ничего не происходит. Потом, как и в прошлый раз, лица девушек начинают рябить – сначала медленно и едва заметно, затем окончательно размываются. У каждой Наследницы появляется странный эфирный слой, словно одну точку в пространстве разделяют несколько человек. Мерцающие лица принадлежат тем же женщинам, что и в прошлый раз, и есть в них нечто безнадежно печальное.

Женщина, занимающая теперь место Мэри, осматривается и задерживает взгляд на мне. Она говорит:

– Когда-то эти деревья срубили под корень. На их месте выросли новые.

– Вода тогда сама поднималась на этот холм, – говорит пожилая женщина, разделяющая тело с Сюзанной, и тоже поворачиваясь ко мне. – Это место называли прудом Бикфорда. Так Бенджамин Нерс смог вернуть покойную матушку…

– …из расселины, в которую сбрасывали наши тела, – резко продолжает пожилая Элис, напоминая свою юную копию.

Мой взгляд следует за ее указательным пальцем к едва заметным среди деревьев круто обрывающимся скалам.

По коже пробегает холодок, ладони мои потеют. Что это?

– Девятнадцатое июля тысяча шестьсот девяносто второго года. Я была в первой группе на повешение, – продолжает пожилая Сюзанна.

Я же не вижу этого на самом деле, правда? Эти женщины… не знаю, как это понимать. Сердце гулко бьется в грудной клетке. Я пытаюсь подняться, прекратить видение – или что бы это ни было, – но тело не желает подчиняться. Я не могу даже пошевелить пальцем.

– Когда я впервые пришла на суд, – пожилая Сюзанна выплюнула слово «суд» с яростным отвращением, – у молодых девушек начались припадки. Одна даже швырнула в меня перчатку.

Это Наследницы наложили на меня заклинание?

– Я смеялась над ними. – Старуха хмурит морщинистое лицо. – К удивлению судьи, я тотчас же поняла, что глубоко недооценила ситуацию. «Вы смеетесь над этим?» – спросил он. «Можно и посмеяться над такой глупостью» – был мой ответ. Но судья оставался серьезен. «Разве это глупость? Причинять боль людям?» – потребовал он ответа. Я заявила, что ни разу не причинила боли ни мужчине, ни женщине, ни ребенку. Даже прочла на память отрывок из Библии, чтобы доказать чистоту своей веры. Но они лишь сказали, что слуги дьявола могут притворяться невинными. – Она вздыхает.