Адриана Мэзер - Как повесить ведьму [litres]

Он все так же смотрит в окно.

– Я просто вспомнил, что когда-то у нас с Эбигейл был очень похожий разговор.

– Правда? – Его слова меня удивили. – О чем?

– Долгая история.

Это означает, что он расскажет ее? Я бы не отказалась сейчас послушать историю не из своей жизни.

– Не страшно.

Несколько секунд Элайджа сомневается. Потом оборачивается ко мне – лицо его осунулось.

– Присядь.

– У меня джинсы грязные. – Опускаю взгляд на ноги. – Отвернись.

Мне плевать, что он мертв уже три сотни лет. Кроме Джексона, Элайджа – единственный «человек», который ведет себя почти как друг. Он тоже смотрит на мои ноги и, поняв, что я права, снова отворачивается к окну. Выскальзываю из одежды и натягиваю домашний костюм. Когда оглядываюсь на Элайджу, понимаю, что в стекле прекрасно видно мое отражение. Он смотрел? Я, скрестив ноги, сажусь на кровати.

– Можешь поворачиваться.

Он собирает руки за спиной.

– Ты уже знаешь, что Эбигейл любила цветы рудбекии, Черноглазой Сьюзен. Она считала их даром Новой Англии, говорила, нам повезло, что здесь есть эти цветы. Она обычно собирала их поздним летом, а потом весь год я находил их зажатыми в книгах, дневниках и даже среди страниц моих бухгалтерских бумаг.

– Как мило. – Я укрываю одеялом ноги.

Элайджа кивает.

– Кровать, на которой ты сидишь. Я сделал ее для Эбигейл, как и остальную мебель в комнате. Специально ездил в Ипсвич, чтобы спроектировать ее и порадовать сестру в шестнадцатый день рождения. Видела бы ты лицо Эбигейл, когда она только увидела мебель. Она гладила пальцами цветы и плакала.

– Значит, это ты сделал секретный отсек в задней стенке шкафа? И потайную дверь в библиотеке? А тебе нравится все спрятанное, да?

На самом деле хотелось спросить другое: «Что ты пытался спрятать?» Но я понимала, Элайджа всегда остается тайной, даже без лишнего укрытия. Кажется, его впечатлила моя наблюдательность.

– Письма, которые ты нашла, были любовными посланиями Эбигейл и молодого человека, с которым мы вместе росли. Он был на несколько лет ее старше – мой друг и соученик. Я всегда знал, что между ними что-то есть, но никогда этого не показывал. Не хотел ее смущать.

Элайджа так уважал сестру, что мне становится неудобно за то, что я пыталась прочитать эти письма.

– Однажды она призналась мне, что влюблена. Попросила тайно доставить ему письмо. Я согласился, он очень беспокоился за нее, так как знал, что родные заставляют его жениться на дочери губернатора. И если об этой любви узнают, им не дадут больше видеться. Или же благопристойность Эбигейл будет поставлена под сомнение. Вскоре я стал их прямой линией связи. – Он с ностальгией смотрит на шкаф. – Потайное отделение было сделано для того, чтобы сестра могла хранить там личные вещи.

– Они остались вместе? – Слова Уильяма, прочитанные мной, были больше похожи на извинение.

– Нет, – отвечает Элайджа.

Я жду, но продолжения нет.

– Спасибо, что рассказал. Когда я нашла письма, я понимала, что они особенные. Теперь знаю почему.

Лицо его смягчается.

– Я не говорил о ней сотни лет. Это совсем не легко.

– Понимаю. В моей жизни не прошли сотни лет, но я тоже не умею делиться личным. Друзья не задерживаются со мной надолго. А если задерживаются, то часто используют все сказанное против меня. Легче просто ничего не рассказывать.

– Мне претит мысль, что у нас может быть что-то общее. – Элайджа садится рядом со мной, и впервые за время нашего знакомства мне кажется, что он шутит.

– Да, это было бы ужасно.

Уголки его рта слегка изгибаются, поднимаясь наверх.

– Ты улыбаешься? – спрашиваю я.

– Совершенно точно нет. – Уголки поднимаются выше.

– Осторожней. Я так могу подумать, что нравлюсь тебе.

– Тогда я обязательно подкину тебе очередную книгу.

– Или очередной камень, – усмехаюсь я.

Улыбка Элайджи исчезает.

– Не я бросил в окно тот камень.

– Правда? – Я делаю паузу. – Ты знаешь, кто это был?

Он качает головой.

– Ты разговаривала сегодня с Наследницами?

И мысли мои снова захватывают события этого вечера.

– Да, они согласились помочь. Но… мы поехали на место повешения и… – Как бы это сказать? – И мы то ли провели ритуал, то ли сотворили заклинание…

– Ты практиковала колдовство? – Лицо его приобретает серьезное выражение.

Не могу сдержаться. Смеюсь. Это звучит совершенно безумно. И сейчас, когда я выбралась из ужасного леса, кажется, что это была просто игра воображения.