Адриана Мэзер - Как повесить ведьму [litres]

Элис передает всем приготовленные связки трав. Подражая Наследницам, я подношу свою связку к огню. Элис держит в руке чашу, и мы все обмакиваем в нее травы. Воздух наполняется плотным дымом и сильным мускусным ароматом.

Все вместе девушки провозглашают:

– Я думаю то, что говорю, и говорю то, что намереваюсь. Знай мое желание и даруй прозрение.

– Повтори, – шепчет Сюзанна.

– Я думаю то, что говорю… и говорю то, что намереваюсь. Знай мое желание и даруй прозрение?

Сюзанна и Элис протягивают мне руки. Я их принимаю. В завесе дыма их лица рябят, как изображение на плохо принимаемом канале. Секундочку, а это что? Мгновение спустя лица девушек начинают рябить сильнее, яростней. А потом окончательно сливаются с другими лицами. Я словно вижу сразу двух людей в одном месте, Наследниц и неизвестных пожилых женщин.

Я открываю было рот, но все погружается в черноту. Даже потрескивание свечей прекращается. На долю секунды во тьме вспыхивает картина – голова парня на земле, от затылка растекается лужа крови, а тело его раздавлено большим куском металла.

Крик Мэри прерывает мое видение, рассекает черноту, и передо мной снова девушки в их обычном виде, никаких размытых лиц. Мне требуется секунда, чтобы понять, что произошло. Все в панике задувают свечи и собирают вещи.

– Саманта, давай же, – зовет Сюзанна, и я поднимаюсь.

Элис хватает одеяло, и мы мчимся сквозь деревья. С каждым шагом я все больше осознаю увиденное в черноте, меня не покидает ноющее чувство, будто что-то было вместе с нами в лесу. Бегу так быстро, что поскальзываюсь на склоне и приземляюсь на парковке с ободранными ладонями. Мэри уже торопится к джипу.

– Что это было? – требовательно спрашивает она.

Я хватаюсь за голову, стараясь унять тошноту. Сердце бешено колотится. Может, в этих травах были галлюциногены? Неужели я все это время ошибалась? Они действительно умеют колдовать? Я же вижу призраков. В чем разница?

– Не знаю, – говорит Элис. – Эти лица…

Мэри стягивает накидку.

– Ты же видела их, да, Сюзанна?

– Да.

И кто тот раздавленный парень? Там было так много крови.

– А вы…

– Замолчите вы на минуту, – требует Элис.

– Я хочу домой, – просит Мэри.

Элис достает ключи и открывает джип. Никто не возражает, мы все забираемся внутрь. « Как жаль, что я докатилась до такого», – думаю я, залезая на заднее сиденье. В боковых зеркалах замечаю, что у остальных на лицах то же взволнованное выражение. Обратно мы едем в тишине.

Я не успеваю сделать и трех шагов, как Вивиан кричит:

– Как ты смеешь являться домой так поздно, не позвонив мне!

У меня не было времени обдумать увиденное, и крики Вивиан только сильнее выбивают из колеи.

– Вся в грязи. Где ты была? – Мачеха отчитывает меня, не спрашивает.

– Гуляла с одноклассницами. – Я не буду извиняться, не после того, что она сегодня устроила.

– Почему не брала трубку? Я звонила тебе раз пять минимум.

Вивиан ненавидит, когда ее игнорируют, но и я не могу рассказать, чем занималась.

– Не желаю с тобой разговаривать.

Она застывает, и я понимаю, что зашла слишком далеко.

– Удивлена, что с таким поведением, как описал директор, у тебя вообще есть друзья. Но мы-то обе знаем: долго это не продлится.

– Серьезно? Обязательно было это говорить? Спорим, ты в восторге, что наконец-то заставила меня пойти к психологу? Может быть, во время разговоров с ней мне удастся рассказать, какая из тебя дерьмовая родительница.

– Ты только что заработала себе лишнюю неделю без поездок к отцу.

– Ты не имеешь права не позволять мне навещать папу!

– Имею и буду его использовать, чтобы научить тебя хорошим манерам.

Я устремляюсь к лестнице.

– Хочешь, чтобы мы были врагами, Саманта? Тебя саму это не порадует.

Я даже не оборачиваюсь. Когда открываю дверь в комнату, Элайджа сидит на подоконнике. Он поднимается, заметив мой внешний вид и выражение лица.

– Оставлю тебя одну.

– Зачем она так сказала? – возмущаюсь я.

– Не знаю. – Он качает головой.

– Почему люди вообще так поступают? Это жестоко.

– Да.

– Я действительно так ужасна? – Нижняя губа у меня трясется.

Элайджа хмурит брови.

– Без папы у меня никого не остается. Я совсем одна.

Призрак поворачивается к окну и не отвечает. А мне просто нужно, чтобы кто-нибудь сейчас пожалел меня, был добр. Я достигла своего предела.

– Забудь. Ты тоже меня терпеть не можешь, – говорю я, скидывая с ног грязные ботинки.