Анна и Сергей Литвиновы - Грехи отцов отпустят дети

А ведь «папик» никогда о существовании этого жилья даже не заикался! Что это?! Еще одно убежище для тайных встреч, которые он приберегает на будущее? Когда Фенечка надоест и надо будет искать ей замену? А то, может, и сейчас он квартирешку эту пользует, чтобы тайно встречаться с новой полюбовницей?! Или…

Девушку заело ретивое.

Запасные ключи – от дома, гаража, сарая, от всех гостевых комнат в доме – обычно у Николая Петровича висели в доме, в шкафчике в кладовке. Имелась среди них и одна неопознанная пара с «таблеткой» от домофона и брелком от сигнализации. Раньше Феня им значения не придавала. Ну, думала, может, от бывшей квартиры старичок сохранил – на случай, если экс-женушка в одночасье помрет или соседей зальет, находясь в отъезде. Но теперь решила присмотреться к незнакомым ключам повнимательней. Точнее – чего там присматриваться? Надо действовать!

Она сделала в металлоремонте копию всех ключей на связке. Приныкала их в багажнике своего «мерсика», в автомобильной аптечке – все равно туда никогда никто не заглядывает. Вернула оригинал на место. И однажды под предлогом маникюра-педикюра-косметических процедур выскользнула из дома и направилась прямиком в Фонарный переулок.

Приехала, припарковалась. Затаив дыхание, прижала «таблетку» домофона – он открылся: значит, не напрасно? Значит, с ключами угадала?

Поднялась на пятый этаж, под самую крышу. Всего две квартирки на площадке, похоже на мансарду, и потолки ужасно низенькие. Она постояла у двери, послушала. Все тихо.

Нажала кнопку на брелоке: снять с охраны. За дверью что-то щелкнуло. Вставила ключ, повернула. Его заело, она даже подумала – ошиблась! Но потом туго, со скрипом, провернулся. Так же и со вторым замком – семь потов сошло, пока открыла, думала даже в машину за баллончиком универсальной смазки спуститься. Наконец дверь заскрипела, а там!..

А там – ничего особенного. Полно пыли – наверно, тут несколько лет никого не было, ничья нога не ступала, никто не прибирался. Полутьма. Плотные гардины закрывают окна. Жаль, она не взяла с собой фонарик, включать свет было стремно. Но вскоре глаза к сумраку привыкли, девушка встала по центру комнаты, огляделась по сторонам.

И – да, недаром она все-таки училась в универе худпромдизайна, недаром преподавателем ее (и невенчанным мужем!) был сам старик Кирсанов!

Феня сразу же поняла: это богатство! Вот она, та самая коллекция, о которой толковала бабка! Она не могла, разумеется, навскидку определить, сколько стоил тот или иной предмет – да и тем более цены на них все время менялись, подстегиваемые модой, колебаниями курсов валют, наглостью или скромностью продавцов, провенансом и еще бог знает чем. Можно было лишь оценить в самых общих чертах: да, это капитал. Потому что буквально ни единого места живого не было на стенах, все они, вплотную друг к другу, не давая лишнего сантиметра, от пола и до потолка были завешаны картинами. Да какими! Хаотично, без музейной определенности, совершенно вперемешку, где икона семнадцатого века соседствовала с русским авангардом начала двадцатого, махровый соцреализм перемежался кем-то страшно похожим на Фалька, а натюрморт в стиле Рембрандта (а может, и сам Рембрандт?) висел вплотную с (кажется) Кандинским.

Из мебели в комнате имелся только диван.

Такой, знаете ли, его величество диван, дореволюционный, кожаный, скрипучий, с латунными гвоздями. А еще – книжные полки. И все пространство, что не занимали картины, забирали книги. И тоже непростые, не какая-нибудь советская «Королева Марго» или собрание Пушкина. Фолианты там были сплошь старые, раритетные. И конца позапрошлого века, и начала двадцатого столетия, и дореволюционные, но более всего – советских двадцатых и тридцатых годов. Много альбомов, художественных и фотографических. Множество поэтических книг: Маяковский, Пастернак, Цветаева. Иные – с автографами на первых страницах. Мелькнуло: «Золотому Николаю Петровичу – в знак немеркнущей памяти».

Вот она где, оказывается, коллекция. Вот она, в собственности у братьев! Настоящая лавка древностей! Подлинная пещера чудес!

И это богатство она, Фенечка, в отличие от бездарно уплывших к Марии кирсановской квартиры в Архитектурном переулке и мастерской, – не должна упустить.

Девушка, подчиняясь наитию, взяла одно из изданий. Огромный альбом. Коленкоровый переплет, конструктивистский стиль. Фотографические коллажи (в ту эпоху явно сработанные художником вручную, клеем и ножницами): над трубами, фабриками, паровозами, массами, газетными заголовками царит Сталин вышиной с фабричные трубы. Автор Эль Лисицкий, «СССР на стройке», Изогиз, 1933 год издания.