Георгий Ланской - Синий лед

— Не надо ничего спрашивать, — испугался Никита, подумав, что ей расскажут про клизму. Юля обвела взглядом присутствующих, заметно приосанившихся под взором черноокой красавицы. — Все, что мне сейчас нужно, это свалить отсюда. И еще пожрать.

— А тебе не вредно?

— Юль, меня снотворным напоили, а не мышьяком. Ничего со мной не будет. Поехали! — рассердился Никита, схватил рюкзак, шагнул к дверям и замер.

В дверях стояла Саша. Никита глухо простонал. А Саша перевела радостный взор с него на Юлю, и улыбка сразу стухла. Две женщины молча стояли друг напротив друга, сжигая друг друга взглядами, а затем Саша, не выдержав, кинулась прочь.

— Вы как Исидора Коварубио и Луиза Поиндекстер, — буркнул Никита.

— Ты что, не побежишь ее догонять? — удивилась Юля.

— Не побегу, — вздохнул он. — Набегался. Поедем отсюда скорее. Мне кажется. Я весь провонял этим смрадом. И есть хочу. Жизнь — есть жизнь, в ней нет места хэппи-эндам. Настроение такое — впору в петлю, еще Сашкиных обид мне не хватало…

В ресторан Юля повезла Никиту уже после того, как доставила его домой. Сбросив пропахшие больницей вещи, он затолкал их в стиральную машинку и долго мылся, пока она без особого интереса давила на кнопки телевизионного пульта. В новостях традиционно радовались укреплению рубля, аж на целых ноль и две десятых процента, и эта напускная радость бесила еще больше откровенного нагнетания обстановки. Юля покричала Никите через дверь, что можно пообедать и дома, она может по-быстрому что-то приготовить.

— Я хочу побыть на виду, — ответил он, выходя, мокрый, голый, в одном полотенце на бедрах, ничуть не смущаясь ее. Да и в самом деле, чего она там не видела?..

В ресторане оба торопливо сделали заказ, и, не дождавшись горячего, принялись вываливать друг другу новости. Происходящее уже мало смахивало на безобидную авантюру. Смерть Олжаса, верного Санчо Кирилла Миронова Юлю задела мало, она не знала Устемирова, а вот Никита был потрясен.

Они еще долго переваривали рассказанное Никитой, молча разглядывая скатерть ресторанчика. Выдохнув, Никита позвал официанта и заказал еще одну бутылку коньяка, лимон и вишневый сок, с которым Юля мешала свое пойло, салат и порцию горячего. Пока готовился обед, Юля рассказала о визите к Панариной.

— Что тебя смутило? — спросил Никита.

Первая бутылка коньяка, которую они выпили, ушла, словно в сухую землю, сказывался адреналин и испуг. Юля нисколько не сомневалась, что все, что она успела сообщить, отложилось у Шмелева на подкорке, и даже после второй бутылки он ничего не забудет. К тому же у Никиты под действием алкоголя словно третий глаз порой открывался.

— Она врет, — коротко ответила Юля.

Никита ничего не сказал, разлил коньяк, долил в Юлин бокал вишневый сок и вскинул брови, ожидая продолжения.

— Нет, внешне все было вполне благопристойно. Да, Панарина мужа не любила, и не собиралась это скрывать, но такие перемены после похорон свидетельствуют, скорее, об освобождении от гнета. Модная прическа, платье красивое, не какая-то там хламида мученицы… И это женщина, которая, по ее словам, больше совершенно не интересуется мужиками? Только что она была неприступна, как танкист, и вдруг — на тебе! Новый ухажер. Или не такой уж новый?

— Меня терзают смутные сомнения, — медленно сказал Никита. — По-моему, ты вдову подозреваешь в смерти мужа?

— Почему бы и нет? — усмехнулась Юля. — И за мотивом далеко ходить не надо — деньги.

— У нее алиби, — напомнил Никита.

— Я и не утверждаю, что она сама его резала. А ты проверил алиби ее хахаля?

— Миронов ничего не знает про ее хахаля, а я тем более. Кирилл ведь вдову проверял, я точно знаю. Мы с ним накидались на прошлой неделе, и он проболтался, что Панарина никому не звонила, никуда не ходила после смерти мужа, а все ее передвижения до убийства никаких подозрений не вызвали. Ты уверена, что у нее был мужик?

— Давай я тебе расскажу, что увидела, а ты сам решишь — был или нет? — предложила Юля. Никита согласно кивнул. — Ответь, когда ты в последний раз пил растворимый кофе?

— Позавчера, на работе, — не задумываясь, ответил Никита. — Из пакетика три в одном. Мерзость, но я спать хотел, как суслик.

— А вне работы?

— Э-э-э… Не помню. Я не люблю растворимый. Это, кстати, ты меня на натуральный подсадила. У меня от растворимого изжога теперь. И что?

— У Панариной на плите стояла грязная турка. В ней явно варили кофе. Рядом — банка от растворимого и дешевая кружка, даже у тебя давно таких нет.